Автор: Umematsu, aka Эгли.
Фандом: Сэнгоку Дзидай.
Бета: сами пишем, сами правим.
Жанр: AU, стёб, временами довольно бессовестный, временами перетекающий в пафос.
Рейтинг: 16+ (спиртные напитки, брань и жестокость)
Размер: миди.
Статус: окончен.
Основные персонажи: Такэда Сингэн, Уэсуги Кэнсин. Как и прочие персонажи, упомянутые ниже, принадлежат истории.
Описание: Они долго воевали, но встретились лицом к лицу лишь в этой битве. Если бы время их встречи не было столь кратким, как в реальности, что бы они сказали друг другу? Если бы при этом у Сингэна был мобильник, а Кэнсин любил сидеть в интернете?
«В ответ на вопрос Кэнсина,
что он думает перед смертью,
Сингэн отбил удар веером и
сочинил изящное стихотворение».
Википедия.
что он думает перед смертью,
Сингэн отбил удар веером и
сочинил изящное стихотворение».
Википедия.
Действующие лица.
Действующие лица:
Такэда Сингэн, правитель Каи, 40 лет. Любит воевать с Кэнсином и играть в компьютерные стратегии. Почти всё своё время только этим и занимается.
Уэсуги Кэнсин, правитель Этиго, 31 год. Когда не молится, не гадает и не умиротворяет Сингэна, любит посидеть в интернете и почитать чужие дневники.
Ямамото Канскэ, стратег Сингэна, около 68 лет. Любит договариваться и строить хитрые планы. Использует свою любовь на благо клана Такэда.
Косака Масанобу (Дандзё), вассал Сингэна, начальник крепости Кайдзу, 34 года. Всё свободное от работы время собирает информацию о Сингэне и размещает её в интернете. Любит лайки.
Хара Тораёси, вассал Сингэна, возраст неизвестен. Любит славу и дорогие вещи, которые ему не положены по статусу.
Ходзё Цукигэ, верховое животное Кэнсина, лошадь изабелловой масти в самом расцвете лет. Почему-то не любит Сингэна. Может, потому, что любит Кэнсина, а может, оттого, что любит кусаться, а ей не дают.
Место и время действия: Япония, провинция Синано, 1561 год от Рождества Христова, 4-я битва при Каванакадзиме.
Ранним утром 1-го дня 8-й луны 4-го года Эйроку (1) правитель Каи великий полководец Такэда Сингэн сидел на своём командном пункте, расположенном близ реки Тикумагава, что в провинции Синано.
Сидел со своими генералами на складном походном стуле за красными полевыми шторами, украшенными чёрными ромбами клана Такэда.
Сидел враскорячку отчасти потому, что осознавал важность предстоящего сражения, а отчасти оттого, что сесть как-то по-другому доспехи мешали.
читать дальшеСидел, сжимая в руках командирский веер гумбай-утива, и думал о том, что сегодня, этим туманным утром его армия непременно разобьёт войско его главного врага, Уэсуги Кэнсина. Тогда Этиго, провинция Кэнсина, неизбежно падёт и победоносная армия Каи наконец-то выйдет к желанному морю.
Уже три раза войска Такэда и Уэсуги сходились на этой равнине между двух рек, прозванной Полем Хатимана. Четвёртый будет последним. И про него непременно напишут во всех учебниках по истории и стратегии. Недаром слова «четыре», «история», «воин» и «смерть» звучат одинаково – «си».
План старого стратега Ямамото Канскэ был безупречен. Назывался он Кицуцуки - Дятел. Когда дятел стучит по коре дерева, насекомые в страхе выползают прочь. Тут-то дятел их и хватает.
Насекомым станет 13-ти тысячная армия Уэсуги уже месяц стоявшая на горе Сайдзё и угрожавшая Кайдзу, одному из замков Сингэна. А пугать и выгонять её с горы должен будет Косака Масанобу, начальник крепости Кайдзу, которому для этой цели Такэда выделил 8 тысяч человек, половину своего войска.
Едва настала полночь, Косака отправился на гору пугать Кэнсина. А сам Сингэн, переправившись через реку Тикумагава, развернул оставшиеся 8 тысяч войска на поле Хатимана, чтобы встретить бегущего врага и уничтожить.
И вот теперь великий полководец сидел на стуле, зевал и ждал утра. Утра своего триумфа.
* * *
Сидеть было неудобно. Тяжёлый шлем, украшенный могучими рогами неизвестного зверя давил на голову, а белая львиная грива, которая его покрывала, вызывала испарину даже в это нежаркое утро. Доспехи харамаки (2) были громоздкими и жёсткими. Такэда Сингэн был бы рад сменить это старьё на что-нибудь более лёгкое и современное, но престиж потомка древнего рода, восходящего к Каи Гэндзи (3), а от них – к самим японским императорам, был превыше всего. Доспехи великого полководца должны быть такими же древними и славными, как и его род. И Сингэну ничего не оставалось, как облачиться во всю эту роскошную рухлядь и с нетерпением ожидать начала боя. Ведь за началом последует неизбежный конец и наступит то блаженное время, когда почтенный допотопный доспех можно будет снять.
В боку кольнуло и зачесалось. Одна из вездесущих кусачих тварей ухитрилась пробраться сквозь плотный шёлк двух косодэ, проникнуть под дзюбан и укусила его зло и больно.
«Ну вот, началось, - с тоской подумал Сингэн. – Вчера ведь приказал порошком от блох доспех обработать! Неужто не сделали?»
Будь он каким-нибудь асигару (4), он бы сейчас с удовольствием почесался. Но он был великим полководцем и главой клана. Поэтому он величественно сидел на стуле и хранил спокойствие.
«Завтра, нет, сегодня же вечером, - думал он, - спрошу у Канскэ дихлофосу. Он запасливый, у него непременно найдётся. И сам, лично, каждую верёвочку…»
* * *
Светало. За завесой плотного тумана наконец-то послышался шум отдалённой битвы. Это армия Этиго в беспорядке отступала с горы прямо на мечи, копья и аркебузы самураев Сингэна. Такэда представил себе эту отрадную картину, забыл про все свои несчастья и довольно улыбнулся.
- Господин… - прервал его блаженство Ямамото Канскэ. – Вам не кажется, что битва идёт где-то не там?
Сингэн прислушался. Похоже, старик был прав. Крики, лязг и выстрелы слышались не слева, от Тикумагавы, а где-то впереди и справа. Такэда порылся в доспехах и достал мобильник.
- Алё, Косака слушает…
- Дандзё, ты где?!
- Да тут вот. На лошади еду…
- Где едешь?
- Да по горе…
- А точнее?
- Точнее сказать не могу. Туман.
- А Кэнсин где?
- Да кто его знает! Третий час его ищу!
- Ясно… - сказал Сингэн. Хотя ясно ему ничего не было. Нобусигэ что ли позвонить?
Нобусигэ, младший брат Сингэна, стоял со своим отрядом в центре поля, как раз там, откуда доносился подозрительный шум. Такэда набрал номер. Но Нобусигэ не отвечал. Мородзуми и Найто, стоявшие во главе передовых полков на правом фланге тоже не брали трубок. Такэда нахмурился.
«Только не говорите мне, что там нет связи, - подумал он. – Не прошло и недели, как я Санаду с людьми из Мукадэ-сю на разведку отправлял – связь проверять. (5) Они же всё поле вдоль и поперёк излазили, везде ловило! Может, Уэсуги вышки спилили? Хотя, зачем им их пилить? Они ведь тоже мобильниками пользуются!»
Что бы ни случилось, связи не было. Придётся, видно, как раньше, специалистами из Мукадэ-сю рисковать, простыми связными их посылать.
- Господин… - глядя на встревоженного полководца, подал голос старый стратег. – Позвольте этому Канскэ поехать и разобраться, в чём дело…
Сингэн кивнул. Генерал Ямамото влез на коня, знаком приказал стоявшему неподалёку отряду следовать за ним и скрылся в тумане.
* * *
В тревожном неведении пошёл ещё час. Туман потихоньку таял. Таяла и свита Сингэна. Из ушедших никто не возвращался. Звонков тоже не было. Шум битвы стал ближе, отчётливей, но здесь, за шторами, по-прежнему было тихо.
Внезапно мобильник Сингэна разразился горестными тактами увертюры к «Лебединому озеру».
- Канскэ! Ты? – не без дрожи в голосе спросил Такэда.
- Господин! Кэнсин разгадал наш план! Он здесь и я не могу ничего придумать!!! Я так виноват, так виноват…– голос старого стратега был полон отчаяния. Затем послышался стук, какой-то треск и связь прервалась.
Сингэн убрал мобильник и вздохнул. Подумать только, ещё час назад ему казалось, что он предусмотрел всё. Оказалось, не всё. Собственная героическая гибель в планах сегодняшнего дня как-то не предусматривалась.
Такэда снова вздохнул и огляделся. Вокруг него никого не было. Здесь, за шторами, он был совершенно один. В широком проёме между полотнищами, там, где был вход, мелькали флажки немногочисленного отряда охраны и десятка оставшихся связных из Мукадэ-сю. Сейчас, пожалуй, самое время было подумать о том, какие картины осени лучше всего украсят прощальное стихотворение великого полководца. Впрочем, нет. Сначала нужно было сделать ещё кое-что. Сингэн достал мобильник и набрал номер.
- Алё, Косака слушает…
- Дандзё, ты Кэнсина видел?
- Я в этом тумане самого себя не вижу!!!
- Вот… дятел!(6) – ругнулся Сингэн. – Лагерь-то хоть отыскали?
- Да, Санада нашёл. Палатки стоят. Флаги торчат. Костры и факелы тлеют. Кэнсина нету…
- Езжай сюда! И немедленно!!!
- Куда сюда? Туман же! Не видно ничего!
- А уши у тебя на что? Ты что шума битвы не слышишь? На него и поезжай!
- Понял, еду…
Такэда убрал мобильник. Теперь оставалось только ждать, кто до него доберётся первым, Косака или Кэнсин. И думать о картинах осени. Что там? Клёны краснеют, гуси улетают, мискант под ветром колышется… Нет, не то. Всё не то…
* * *
Туман рассеялся, и появилось солнце. Дрались уже довольно близко, в двух - трёх тё (7) от командного пункта. В проёме входа Сингэн отчётливо видел чёрные иероглифы «Би» на белых и летящих воробьёв на синих флажках вражеских асигару. А прямо на него во главе конного отряда стремительно нёсся синий штандарт с красным солнцем.
«Вот и всё, - подумал он. Косака уже не успеет. Надо бы обзвонить всех, чтобы перестроились и спасались, кто может. А затем – самому на коня и…»
* * *
Копыта захлопали совсем рядом и под возмущённые вопли охраны «Эй, эй, сюда нельзя!!!» за шторы с оглушительным режущим уши верещанием, по тону приближающимся к ультразвуку, влетел некто на лошади и с налёту рубанул великого полководца мечом. Удар был скользящим и Такэда не пострадал, но незнакомец развернул лошадь у штор и и пошёл на второй заход. И-и-и-и! Дзынь! – Сингэн успел подставить веер.
Разворот. И-и-и-и!!! - наезд. Бац! Бац! Доспехи. «Я ёщё жив?»
Разворот. И-и-и! Дзынь! Дзынь! Бац-бац-бац!!! «Куда он бьёт? Его что, не учили, что не по доспехам надо, а между?»
Разворот. На всаднике были воронёные доспехи намбан гусоку (8) Поверх железа – дзимбаори (9) из узорчатого шёлка цвета салатного листа. Голову покрывал белый монашеский платок – дзукин, один из уголков которого закрывал лицо.
Лошадь под незнакомцем была великолепна. Шкура её блестела под солнцем. А цвет этой шкуры…
Впрочем, про цвет Такэде подумать не дали. Всадник опять налетел и от души шлёпнул великого полководца по древним доспехам. Мечом. Плашмя.
Нет, похоже, убивать Сингэна не собирались. По крайней мере, сейчас. Да, ему не давали встать и вынуть меч из ножен, но он до сих пор был цел. Несколько синяков и шишек в счёт не шли. (10) Что тогда надо этому типу? Зачем он здесь?
- Слушай, кончай мельтешить, - раздражённо сказал великий полководец после очередного разворота. – Голова уже кружится от тебя с твоей лошадью. И… меч пожалей. Сломаешь ведь, а вещь недешёвая. Может, спокойно поговорим, а?
Незнакомец хмыкнул в свой платок, но лошадь остановил. Немного поодаль от Такэды, ровно настолько, чтобы Сингэн мог, не задирая головы, говорить с ним. И медленно убрал меч в ножны.
- И… это… Если нетрудно… - уже просительно добавил великий полководец, - Тряпку с лица убери! А то как-то неудобно разговаривать. Я ведь перед тобой без маски сижу!
Всадник неспешно открыл лицо. Физиономия у него была молодая и румяная. Не лишённая приятности. Можно даже сказать, красивая. И ужасно довольная.
- Ты кто такой? – не слишком дружелюбно спросил Сингэн.
- Ну вот, - обиженно сказал незнакомец. - То он по всем телефонам звонит, где Кэнсин спрашивает, а когда я лично ему являюсь, не только не радуется, но ещё и кто такой спрашивает.
Голос его, в отличие от киая, слуха не резал. Он был мягок и мелодичен. И, как ни странно, тоже приятен. Но именно это и озадачивало. Если честно, то Сингэн ожидал, что предводитель врагов, чьи войска сейчас так жестоко громили его армию, будет и выглядеть, и звучать гораздо брутальней. А этот… Если бы Такэда встретил его где-нибудь на поле боя, наверняка принял бы за девицу в доспехах, вроде тех онна-бугэйся, что водились у него самого.
- Уэсуги? Кэнсин?! – удивлённо ахнул он.
- Ну да…
- Это который вначале Нагао Кагэторой был?
- Ну да…
- И который воплощение Бисямонтэна, Бог войны и Тигр Этиго?
- Ну да. Хотя чаще меня зовут Драконом Этиго. Потому что ты – тигр Каи.
- А совсем недавно тебя называли Масаторой. А потом – Тэруторой…
- Ну да! Да!!!
- А в детстве…
- В детстве меня звали Торатиё. Это всё, что ты хотел знать? Или, может, ещё и посмертное имя спросишь?
- А что, - заинтересовался Сингэн, - ты уже и посмертное знаешь? Но ты же ещё не…
- Ну, разумеется, не знаю. Потому что, как ты верно заметил, я ещё не. Впрочем, племянники что-то такое в Википедии находили. – Собеседник Такэды нахмурил лоб, вспоминая. – Что-то такое красивое, со странствиями связанное. А, вот! Вспомнил! Преподобный Рурони Кэнсин!!! (11)
Сингэну почему-то стало обидно за собеседника. «Для князя могли бы что-нибудь подлиннее и поинтереснее придумать. Неужели бонзе мало денег дали?» - подумал он (12). Но вслух ничего не сказал.
- Ну что, вопрос исчерпан? – спросил незнакомец. – Или документы какие требовать будешь?
- Не буду, - примирительно сказал великий полководец. – Я догадывался, кто ты такой. Это я на всякий случай спрашивал. Вдруг ты – это не ты, а двойник какой-нибудь. Кагэмуся.
- И правда, - Кэнсин смущённо почесал в затылке. – У меня двойников этих столько, что я сам порой не понимаю, я это, или не я. Впрочем, это неважно. Я, вот, тебя не спрашиваю, кто ТЫ такой.
- А кто я такой? – с некоторой надеждой спросил Сингэн. Вот ты не спросил, а вдруг я совсем не тот, кто тебе нужен?
- А чего спрашивать? И так видно, что тот. Сидишь в ставке на командирском месте. Вокруг флажки с ромбиками понатыканы. Шторки красные. Фурин Кадзан (13) торчит. Шлем волосатый с рогами, усики чёрные, доспехи антикварные, жилетка шёлковая красная, ботинки медвежьи меховые. Во всех учебниках такая картинка есть! И подпись к ней «Великий полководец Такэда Сингэн».
- Неужели так и пишут, «великий»? – заинтересовался Такэда.
- Не везде, - честно ответил Дракон Этиго. – Иногда пишут «выдающийся».
Сингэн блаженно зажмурился, но быстро спохватился. Время пожинать лавры ещё не пришло. Скорее даже наоборот.
- Слушай, Кэнсин, - опасливо спросил он. – А что ты со мной делать собираешься?
- Как что? – удивился Бог Войны. – Что делают с выдающимися полководцами, если они не сдаются в почётный плен? Ты ведь не сдашься?
- И не подумаю! – гордо ответил Такэда.
- Так вот. Выдающимся полководцам, которые не сдаются, отрезают голову. А потом почести ей всякие оказывают.
- И только? – почему-то обиделся Сингэн.
- Ну, иногда им предоставляют право почётного сэппуку. Но голову потом всё равно отрезают. Почести-то надо оказать!
- Надо… - грустно согласился великий полководец и разочарованно вздохнул. Если честно, от князя Этиго он ожидал чего-то большего.
- Не понимаю я тебя, Кэнсин. – сказал он. – Вот ты – князь. Если уж тебе так нужна была моя голова, отправил бы кого-нибудь. Самому - то зачем рисковать? Полководец, он на стуле сидеть должен, боем руководить, а не за головами охотиться.
- Да вот… - почему-то смутился Дракон Этиго. – Сидел-сидел я на стуле, и захотелось мне посмотреть на великого Такэду Сингэна, о котором в учебниках пишут. Своими глазами. Пока он ещё жив.
Сингэн поправил доспехи и слегка приосанился.
- Ну, и как я тебе? – с некоторым волнением спросил он.
Кэнсин тронул лошадь и неторопливо объехал вокруг великого полководца, внимательно разглядывая его со всех сторон с таким вниманием, что Сингэн невольно поёжился. Многозначительно помолчал, размышляя и, наконец, изрёк:
- Что ты за человек, я ещё не совсем понял. Надо будет ещё в интернете посидеть, почитать про тебя побольше. Но для трофея ты вполне сгодишься. – С этими словами он как бы невзначай коснулся ножен меча, погладил их и загадочно улыбнулся.
«Не понял он, - обиженно подумал Такэда. – И, похоже, понимать не хочет. Я для него – всего лишь трофей. И убьёт ведь, гад. Как монстра в бродилке - стрелялке замочит. А потом будет сидеть в своём интернете, читать мою биографию и жалеть, что не поговорил, пока я, такой замечательный, такой великий, такой живой вот здесь, перед ним, на стуле сидел. Сидел-сидел - и сгинул. Как роса на солнце». На глаза великого полководца невольно навернулись слёзы. Следовало бы красиво промокнуть их рукавом, но рукава были надёжно упрятаны в жёсткие наручи – котэ, а носовые платки были где-то далеко. Поэтому Сингэн по-простому вытер глаза перчаткой.
- Ну что, вороженько (14), страшно помирать-то? – сочувственно спросил Кэнсин.
Такэда вздохнул. Если честно, ему было немного жаль себя. И голову жалко. Хорошая была голова. А ещё…
* * *
- Дзисэй (15) я не написал, - сказал он. – Жалко будет уйти и ничего на прощание не оставить.
- Как это так, не написал? – удивился Дракон Этиго. Людей своих учил, что всё заранее предусматривать надо, а сам…
- Предусмотришь тут… - проворчал Сингэн. - Можно подумать, что вражеские главнокомандующие каждый день разгадывают наши с Канскэ гениальные планы и лично приезжают за моей головой.
Кэнсин хмыкнул.
- И, кстати, откуда тебе знать, чему я своих людей учу?
- Да некий Косака Масанобу записывает все твои высказывания и выкладывает их в интернет под рубрикой «Мудрость господина».
- А больше он ничего не выкладывает? – насторожился Сингэн.
- Разумеется, выкладывает, - улыбнулся Бог Войны. – Он каждый твой шаг любовно документирует. Записи, фотографии, видео…
Сингэн почувствовал, что краснеет.
- Нет, не думай, - успокоил его Кэнсин. – В открытом доступе всё в высшей степени благопристойно. «Сингэн думает о судьбах Каи», «Сингэн посещает родовой храм», «Сингэн закладывает первый камень в строительство новой крепости», «Сингэн наблюдает за обучением стрелков», «Сингэн на военном совете», «Сингэн в кругу семьи», «Сингэн и дети», «Сингэн и…»…
- А в закрытом? – не выдержал Такэда.
Дракон Этиго пожал плечами и снова загадочно улыбнулся.
- Между прочим, - сказал он, – из этих записей я узнал, что не далее как месяц назад ты размышлял, не стоит ли тебе помириться со мной и оставить в покое Этиго. И приводил довольно весомые аргументы. Знаешь, сколько лайков собрала эта запись?
- Не знаю, - мрачно ответил Сингэн, - и знать не хочу. Значит, это Косака про план настучал? Вот дятел! А я то…
- Косака, - жёстко перебил его Кэнсин, - прекрасно знает, о чём можно писать, а о чём – нет. Я, между прочим, и читать-то его начал, лишь бы твои планы узнать, но потом увлёкся, уж больно пишет хорошо. Так вот, за все эти годы он не выдал ни одного военного секрета. Сегодня он всё утро проблуждал в тумане из-за того, что ты не потрудился снабдить его навигатором. А сейчас он вышел к реке и дерётся на переправе с моими людьми. Я слышу его переговоры. – Он оттянул край белого платка у скулы и Сингэн не без зависти увидел воронёный, в тон доспехам, наушник шлемофона.
- Значит, это телефонная компания, - процедил сквозь зубы великий полководец.
- Отчасти. Ты бы ещё по мегафону военные переговоры вёл! Существуют же специальные линии!
- Ага! Как же! Существуют они! Как только я объявляю мобилизацию, телефонная компания Каи немедленно повышает цены на спецсвязь!
- Ну, так издай указ о твёрдых ценах, конфискуй оборудование в пользу княжества…
- Тогда во всех газетах будут писать, что я – тиран, узурпатор и что при моём папе было лучше.
- Не хочешь быть тираном – создай им здоровую конкуренцию. Можешь, например, пустить к себе телефонную компанию Этиго. У них и цены ниже, и услуги качественнее.
- А они на тебя работать не будут?
- Они уже работают, они же патриоты.
- Значит, ты, как и раньше, будешь в курсе всех наших переговоров, - подвёл итог Сингэн. И тут его осенило. – Стоп! Но ведь военный-то совет мы проводили не по телефону! Как ты узнал?
- Я и не узнавал особо, – скромно ответил Кэнсин. - Просто зашёл в Интернет поглядеть на прогноз погоды. Вот, смотри. Он достал мобильник, немного повозил по нему пальцем и, вытянув руку, развернул его экраном к Такэде. Некоторое время экран был пуст. Затем на нём появилась карта провинции Синано и симпатичная пышногрудая блондинка в чёрном шёлковом офурисодэ (16), затканном золотыми хризантемами и алыми листьями клёна. Она энергично махала руками и вещала:
- …Завтра утром в месте слияния рек Сайгава и Тикумагава, обычно именуемом Каванакадзима, ожидается сильный туман. В связи с этим велика вероятность того, что доблестная армия Каи этой ночью наконец-то начнёт боевые действия…
- Ненавижу блондинок! – гневно воскликнул Сингэн. – Завтра же потребую, чтобы её уволили!
- Хотел бы я посмотреть, как ты будешь что-то требовать, не имея на плечах головы, - задумчиво сказал Кэнсин. – Да и зачем её увольнять? Она всего лишь высказала предположение. Впрочем, если тебе это так важно, она уже уволена. По моей просьбе. Женщина с такой… С таким аналитическим умом не должна прозябать в провинции. Сейчас она у меня в разведке работает…
- Быстро, - недовольно проворчал Сингэн. – Значит, ты вот так запросто поверил её чутью и сразу двинул войска?
- Не сразу. Вначале заглянул на форум, где твои с моими обычно ругаются. Там у твоих в каждом втором посте было «Ну, погодите! Завтра мы вам покажем!!!»
- Предатели… - устало сказал Такэда.
- Может быть, - согласился Дракон Этиго. – Но командиры-то у них на что? Ты что, не мог проконтролировать, чем они там, в интернете перед решающей битвой занимаются? У тебя что, компьютера нет? Или интернета?
- Есть, - вздохнул Сингэн и опустил глаза. – Пятый «Сёгун - вор» недавно вышел. Крутая игра, говорили. Надо же было проверить! Вчера вот скачал. Увлёкся. Сегодня утром еле встал…
- За кого играл, если не секрет? – поинтересовался Бог Войны.
- За клан Такэда, разумеется. Я, между прочим, тебя вчера пятнадцать раз побил, не без гордости ответил Сингэн. - Вот Оду ещё два или три раза побью – и Япония моя!
- Поздравляю, - ехидно сказал Кэнсин. – Ты великий воин. И, наверное, поэтому сидишь сейчас передо мной, зеваешь, ждёшь смерти и думаешь, будет ли у тебя время, чтобы написать дзисэй.
Сингэн вернулся к действительности.
- Ты… Ты… позволишь мне? – спросил он поникшим голосом.
- Позволю. Пиши. Надеюсь, почерк у тебя хороший… - милостиво ответил Дракон Этиго.
- Подчинённые не жалуются, - буркнул Сингэн и достал походную тушечницу, кисть и бумагу.
* * *
Солнце поднималось всё выше. По ясному голубому небу неспешно плыли облака. За шторами вовсю хлопали копыта, лязгали доспехи, звенели мечи, грохотали выстрелы, раздавалось конское ржание, крики команд, победоносные вопли и жалобные стоны. По красным шторам метались беспокойные тени.
Такэда Сингэн сидел на стуле и пытался сосредоточиться на своём прощальном стихотворении. Но творить среди этой какофонии было решительно невозможно.
Дракон Этиго, похоже, понял его мучения, отъехал к проёму между шторами, вытянул из-под своего платка какой-то стерженёк, очевидно бывший микрофоном, и сказал кому-то:
- Садамицу! (17) Не могли бы вы драться немного подальше и потише? Сингэн стих сочиняет. Да, спасибо. И сороконожек отсюда гоните! Да, вон тех, с козявками на флажках! Нечего им тут доспехами брякать! Гонцы, говорят? С сообщениями? На кой чёрт они нужны в эпоху мобильной связи? Да, в шею гоните! Нечего господина попусту тревожить!
* * *
Побоище откатилось от штор. Сингэн поёрзал на стуле, устраиваясь поудобнее, и снова принялся за своё мучительное занятие.
Что там у нас осенью? Листья опадают? «Как лист увядший падает на душу…» Куда-куда падает? Нет, к чёрту эти картины природы!
Может, лучше к близким обратиться? «До свиданья, друг мой, до свиданья…» Гм… Друг. А это я кому? Косаке что ли? Или Канскэ? Или это вовсе не я? Нет, близким, наверное, тоже лучше не писать.
Тогда, может, о возвышенном? «Пусть тело моё умрёт на равнинах Мусаси…» (18) Да что же это такое! Какие-такие равнины Мусаси? Не в Канто же меня убить собираются! Вроде бы…
Дзисэй решительно не желал сочиняться. Подходящих тем и правильных слов, чтобы описать собственную трагическую гибель, у великого полководца почему-то не находилось.
* * *
Кто-то фыркнул над правым ухом Сингэна. Такэда осторожно скосил глаза. Позади топталась лошадь Кэнсина и, кажется, примеривалась тяпнуть его за то единственное незащищённое доспехами место, которым великий полководец сидел на стуле. Хозяину её, похоже, не было никакого дела до недостойного поведения животного. Он сидел, отпустив поводья, сцепив пальцы и, полуприкрыв глаза, самозабвенно бормотал вполголоса:
- Ом бисямонтэн совака, ом бисямонтэн совака, ом бэйсираманая совака…
Такэда неодобрительно посмотрел на наглую лошадь цвета бледной сакуры и украдкой показал ей кулак. Нежно-розовая лошадь взглянла на него большими голубыми глазами и коварно улыбнулась. Похоже, Сингэна она тоже не одобряла. В этот момент она ужасно напоминала старика Канскэ, придумывавшего очередную стратегию. Великий полководец содрогнулся: зубы у лошади были здоровые и крепкие.
- Цуки… - укоризненно сказал Кэнсин и открыл один глаз. – Не обижай Сингэна. Ну как тебе не совестно, ты мешаешь ему думать о прекрасном...
Бледная лошадь что-то обиженно фыркнула в ответ. Очевидно, что с Кэнсином она была несогласна.
- Да, кстати, о прекрасном, - решительно сказал Кэнсин и открыл второй глаз. – Может, выпьем за встречу? На свет появилась небольшая изящная фляжка из нержавейки, украшенная резными цветочками. – Ты как, Сингэн?
- Я с врагами не пью, - мрачно изрёк Такэда.
- А с соседями? – поинтересовался Дракон Этиго, немного подумав, - Кофу всего в двух шагах! (19) – Сингэн сделал вид, что не слышит.
- Ну… или… Для вдохновения! – продолжал соблазнять Бог Войны. – Чтобы стих лучше писался! Если ты из горла брезгуешь, я тебе в крышечку налью…
Такэда молчал, жевал кончик кисти и делал вид, что усиленно думает. Выпить хотелось ужасно, но не с этим же! Не то, чтобы Кэнсин был очень ему противен, скорее даже наоборот, Сингэн совершенно ничего не имел против того, чтобы с ним выпить, но что скажут враги и подчинённые, если узнают, что во время решающего боя глава клана распивал сакэ с предводителем противника? Поэтому могучим усилием воли он смирил желание и назидательно сказал:
- Чрезмерное употребление спиртных напитков независимо от цели их употребления может привести к раку желудка. Не хотелось бы…
- Я вовсе не собирался доводить тебя до рака желудка, - грустно сказал Кэнсин. – Впрочем, не хочешь - не пей. А я, пожалуй, приму. Весь месяц берёг. Думал, встречу Сингэна и мы вместе отметим. Теперь вот одному пить придётся. А завтра весь интернет будет говорить, что Уэсуги Кэнсин – алкоголик и жадина. Глотка сакэ для обречённого на смерть соседа пожалел.
- И сильно пострадает твоя репутация? – оживился Такэда.
- Ох, сильно! Сильнее не бывает! – простонал Дракон Этиго и изящно прикрыл лицо рукой.
- Нет, это никуда не годится, - решительно сказал Сингэн. – Репутацию надо немедленно спасать. А то послезавтра и Ходзё, и Имагава, и Ода (20), и весь интернет скажет, что Такэда дерётся с недостойным противником, жадиной и алкоголиком. – Он порылся в доспехах и извлёк громадную железную походную кружку, покрытую красной эмалью и украшенную гербом клана. Протянул её Кэнсину.
- Лей…
На лице Бога Войны промелькнуло нечто, похожее на горькое сожаление, но он бестрепетно вылил почти всю свою фляжку в кружку Такэды. Жидкость была белая и мутная, похожая на разбавленное молоко. В ней плавали рисинки. Сингэн хлебнул. Потом ещё. Поморщился.
- Это что у тебя? Амадзакэ? (21) Это же пойло для женщин и детей!
- Неудобно как-то в походе напиваться, - покраснел Кэнсин (22). – Но ты пей, пей. Спирта там, конечно, маловато, зато сахар имеется, он думать помогает. Ты ведь не просто стишок пишешь – дзисэй сочиняешь!
- Верно… - согласился Сингэн, допивая остатки жидкости. А потом вздохнул и подумал, что может, когда-нибудь им снова стоит встретиться здесь, на земле Синано. Тогда он угостит Кэнсина настоящим крепким мужским напитком. Снова? Сингэн усмехнулся.
« А оно будет, это снова? – подумал он. – Вот сейчас напишу дзисэй и…»
* * *
Сейчас. Напишу. Легко сказать! Знал бы кто, каких усилий стоит написать шедевр в таких ужасных условиях! Смерть от руки врага на поле боя, это вам не сэппуку по приговору, когда вам все условия в номер. Ну, то есть в камеру. Или куда там ещё. Когда тишина, покой уют. Когда никто не орёт, ничем не брякает, рядом не топчется, зубами не щёлкает и не бормочет над ухом своё бесконечное «Ом, Бисямон…», от которого…
- А-у-у-у-у! – широко зевнув, Сингэн едва успел прикрыть рот. Скосил глаза на переминавшуюся рядом лошадь, на неподвижно как изваяние восседавшего на ней Кэнсина. Хвала богам, кажется, не заметил. Закрыл глаза и бормочет, бормочет свои мантры. А, может, он только вид делает, что ничего не замечает, а на самом деле…
Впрочем, неважно. «Спасибо ему, - думал Сингэн. Другой бы давно уже без всяких церемоний снес бы мне голову. А этот… Глава клана Такэда, злейший враг, у него в руках, а он медлит! Даёт ему, то есть мне, возможность умереть красиво!»
Нет, надо, надо сосредоточиться и написать хороший дзисэй. Тогда Кэнсин поймёт, что он не зря ждал. Если стих будет не так хорош, он может подумать, что Сингэн настолько струсил, что даже не был в силах соображать. Этого нельзя допустить! Но о чём, о чём же писать?! Луна, мискант, клёны, гуси…
* * *
- Румяна и белила, – раздался голос сверху.
- Что? - Сингэн вздрогнул от неожиданности.
- Насколько я понял, тебя волновала тема твоего дзисэя, - невозмутимо продолжал Кэнсин. – Я вопросил, и мне открылось, что будет в нем про румяна и белила.
- Открылось ему, - не без доли зависти проворчал Сингэн. – Я тут творю, мучаюсь, а ему - раз! – и открылось! Если уж тебе так легко всё открывается, вопросил бы где-нибудь в более безопасном месте. Может быть, тебе бы и весь дзисэй открылся.
- Если постараться, может быть, и открылся бы, - погрустнел Дракон Этиго. – Или бы в интернете нашёлся. Там много чего хорошего лежит. Но мне бы хотелось, чтобы лично. От автора. Можно даже без всяких посвящений, это не главное. А то воюем-воюем, а у меня ещё ни одного твоего стихотворения нет. Ни в оригинале, ни в списке. Ради этого и подождать можно. Ты за меня не беспокойся, пиши. Твой Косака ещё на переправе дерётся.
«Ну, Косака, ну, дятел! Дерётся он! – раздражённо подумал Такэда. – тут с господина голову снимают, да ещё и дзисэй с дарственной в придачу требуют, а он медлит!» - А вслух спросил:
- Значит, про белила и румяна?
- Ну да,- подтвердил Кэнсин.
- Румяна и белила, - задумчиво повторил Такэда. – Гм… А ты уверен, что тебе правильно всё открылось? Это, конечно, интересно, свежо, но… как-то негероично. Ну зачем мне, великому полководцу, гибнущему от руки врага, писать дзисэй о какой-то косметике?
- Откуда мне знать? Это же твой дзисэй!
- Вот именно! Мой! А я не придворный какой-нибудь изнеженный, и не женщина, чтоб о румянах и белилах перед смертью думать! Вот скажи мне, Кэнсин, похож я на женщину или нет?
- Да я как-то не думал об этом… - озадаченно отвечал Дракон Этиго.
- А ты подумай, подумай! – настоятельно потребовал Сингэн. Бог Войны заново принялся разглядывать великого полководца.
- На первый взгляд, вроде бы не очень… - после пары минут мучительных размышлений не совсем уверенно сказал он.
- А на второй? - встревожился Такэда. У тебя что, есть какие-то сомнения?
- Пока вроде бы нет… - честно ответил Кэнсин. На тебе слишком много всего надето, чтобы сказать более определённо, но в целом, выглядишь ты скорее как мужчина. И ведёшь себя соответственно. По крайней мере, сейчас. Но я – всего лишь твой враг. К тому же вижу тебя впервые. Поэтому многое от меня ещё сокрыто. И кто знает, кто ты на самом деле…
- Сокрыто от него, - обиделся великий полководец. – Ты что, издеваешься, да? Я – князь, между прочим. И надето на меня всё, что положено по статусу. Или ты хочешь, чтобы я, как простой асигару открыл твоему взору…
- Пожалуй, не стоит, - рассудил Дракон Этиго, немного смутившись. Княжеское достоинство нужно беречь. В конце концов, какая разница? Мужчина, женщина – это всего лишь иллюзия. Временная оболочка.
- Как это какая? – возмутился Сингэн. – Очень даже большая. Ты меня извини, но если бы, к примеру, ты оказался бы не тем, кем тебя считать принято, я бы не с войском сюда пришёл, а послал бы к тебе одного Канскэ. С подарками и предложением.
- Пример был неудачным хотя бы потому, - печально улыбнулся Кэнсин, - что Канскэ, в отличие от тебя, не любил воевать, он предпочитал договариваться. Поэтому для него разницы тоже бы не было. Если бы ты его послал, он попытался бы уговорить меня независимо от того, кем меня считать принято, и кем я на самом деле являюсь... Мне очень жаль, но больше ты никуда уже не сможешь его послать.
- Пожалуй, пример неудачный, - согласился Такэда. - Без головы я не только послать кого-то, я вообще ничего не смогу. Что ж, поговорим тогда о голове. Будь ты не тем, кем тебя считать принято, меня ждала бы печальная судьба Утиды Иэёси. (23)
- Знаешь, Сингэн, - улыбка Дракона Этиго стала загадочной и насмешливой одновременно, - а ведь если бы у Иэёси была возможность написать дзисэй, он бы тоже, наверное, мог бы написать о румянах и белилах…
- О, нет, только не это… - простонал Сингэн, в ужасе и, словно бы впервые глядя на него. Тонкие черты лица. Узкий миндалевидный разрез раскосых глаз. Маленький алый рот. Нежная, слишком нежная с лёгким румянцем кожа. Хрупкая изящная фигура, которой не могут скрыть даже стальные доспехи и мешковатая накидка - дзимбаори. Грация, которой позавидует любая кошка…
Сингэн уронил на землю веер, обхватил руками голову и, раскачиваясь из стороны в сторону, глухо взвыл.
- Румяна и белила! – в отчаянии причитал великий полководец, скорчившись на своём стуле. – Боги! За что? За что такой позор! Погибнуть от руки женщины! О-о-о…
Уэсуги Кэнсин, неподвижный и прекрасный, как статуя богини Каннон (24), с печальной улыбкой сострадания взирал на него со спины своей розовой лошади.
* * *
- Прости, Сингэн, - сказал Бог Войны, - когда великий полководец немного опомнился и перестал завывать. – Это было довольно жестоко. Но ведь ты сам первый начал. Я, конечно, видел, что тебя всё ещё волнует то, что вовсе не является ни тобой, ни мной. Но я не догадывался, что всё это волнует тебя настолько (25).
- Это ты меня прости, Кэнсин. Мир, конечно, иллюзия, да и мы с тобой тоже, но мне бы очень хотелось, чтобы голова моя всё же досталась мужчине.
- Она достанется, - обещал Дракон Этиго. – И для этого мне не нужно будет никого звать.
- Значит ты не… - Сингэн не верил своему счастью.
- Не, - милосердно подтвердил Кэнсин. – Хоть и не очень похож.
- А я-то уж было, подумал, - с облегчением вздохнул великий полководец. - Ты уж извини.
- Чего извиняться – то? Я ведь сказал, что для меня это не так уж важно. Если бы компьютер у тебя был не только для игр, ты бы знал, что о том, кто же я на самом деле, усердно думает, по меньшей мере, половина интернета.
- В конце концов, - попытался утешить его Такэда, - может быть это не так уж и плохо, когда пишут, что ты хорош, как женщина? Ведь… извини, но это правда!
- Красота – тлен, - с горечью изрёк Дракон Этиго. Сегодня есть, завтра – нет. Но ладно бы только о ней писали! Думаешь очень приятно, когда какие-нибудь Ходзё или Ода всерьёз обсуждают в сети, удобно ли будет напасть на Кэнсина, когда у него критические дни или это или это опасно для жизни? Чтоб им всем в сортире сдохнуть!
- Они не правы, - мягко упрекнул его Сингэн. Но сортир – это намного хуже, чем судьба Иэёси. Это так жестоко! И неэстетично… Врагу бы такого не пожелал!
- Спасибо, - печально сказал Кэнсин. И, пристально глядя на великого полководца, добавил:
- Знаешь, если тебя послушать, то самым красивым и правильным было бы умереть тихой лунной ночью у стен вражеской крепости под звуки флейты, на которой играет воин, который знает, что завтра крепость падёт, и он погибнет вместе с нею…
- Правда, красиво, я бы от такого не отказался, - вздохнул Такэда, и ему почему-то стало не по себе. – Это ты сам придумал?
- Нет, - не слишком охотно ответил Бог Войны. - Видение как-то было. Про какого-то старика-полководца. Или правителя. Кажется из Китая. Он жил в маленькой горной провинции и очень мечтал выйти к морю. Но знаешь, он не сразу умер. Там, у стен крепости, его не очень удачно подстрелили, и он ещё долго болел…
Сердце Сингэна застучало часто-часто.
- А он… Китаец этот… Он вышел к морю?
- Не помню, - холодно ответил Дракон Этиго.
- Кэ-э-энсин, - взмолился великий полководец. - Ты, конечно, воплощение и всё такое, но будь человеком хоть немножечко! Ты… Ты должен это помнить! Ведь это было важно для тебя!
- Не переживай, он вышел, - усмехнулся Кэнсин. – Только не там, где вначале собирался.
- А крепость? Она… твоя была? Или…
- Или. – Оборвал его Бог Войны. – Не помню, чтобы у меня в Китае были крепости.
- И, правда, - согласился Сингэн. Ни у одного японского князя их нет. – На душе у него почему-то стало легко и весело.
* * *
- А-а-а! - Красные шторы колыхнулись, и некий герой, исполненный желания совершить подвиг, ворвался на командный пункт. На этот раз, слава богам, это был кто-то из своих. Сингэн не понял, кто, так он был оборван и грязен, но почему-то обнаружил у него в руках своё любимое копьё, которое до этого мирно покоилось на особой стоечке неподалёку от штор.
Теперь копьё это стремительно приближалось к пояснице снова было закрывшего глаза Дракона Этиго. И почти соприкоснулось с ней, но в этот миг лошадь Кэнсина взбрыкнула и ловко извернулась. Клацнули зубы, и на землю полетели обломки дерева, перламутра и бирюзы. (26) А злосчастный самурай, плюхнувшись на землю и подняв тучу пыли, прочертил брюхом по земле основательную борозду, уткнулся носом в меховой ботинок Сингэна и замер в неподвижности.
- Спасибо, Цуки, – невозмутимо сказал Бог Войны, открыл глаза и погладил лошадь по шее. Лошадь взглянула голубыми глазами на распростёртого в пыли человека и презрительно фыркнула.
- Ты что делаешь, негодяй?! – гневно обратился Сингэн к лежащему, вытирая запорошенное лицо перчаткой и брезгливо отряхиваясь. На зубах у него скрипело. Но тот лежал, молчал и только шумно сопел в его ботинок.
- Всего лишь выполняет свой долг, - ответил за него Кэнсин. – Стремится защитить своего господина. Ну и в историю попасть, конечно.
- Как твоё имя, воин? – обратился он уже к поверженному врагу. Тот, наконец, опомнился, резво подскочил и, энергично работая локтями и коленями, ретировался на положенное от господина расстояние, стараясь при этом оказаться подальше от копыт и зубов опасной бледной лошади. Распростёрся, теперь уже в поклоне, и прохрипел:
- Хара… Тораёси…
- Ну вот что, Хара Осуми но ками, - сказал Кэнсин. – Долг ты свой выполнил, место в истории занял. Я, думаю, Косака Масанобу позаботится о том, чтобы это было хорошее место. А теперь позволь мне ещё немного пообщаться с твоим господином. Если будет нужно, тебя позовут. Ты ведь не против, Сингэн? – обратился он уже к Такэде.
Сингэн величественно кивнул и Хара исчез за шторами.
* * *
Какое-то время они провели в молчании. Сингэн сидел на своём стуле и грыз кончик кисти, пытаясь найти нужные слова. В некотором отдалении от него неподвижно сидел в седле Кэнсин, полуприкрыв глаза и почти беззвучно бормоча свои мантры.
- Как дела? – наконец спросил Дракон Этиго, взглянув на великого полководца.
- Ты правильно меня цитировал, - решительно сказал ему великий полководец. – Всё надо предусматривать заранее. Даже собственную смерть. Не дело это, впопыхах подводить итоги жизни. Мне очень жаль, Кэнсин, но, видно, придётся тебе унести отсюда только мою голову.
С этими словами он достал из ножен вакидзаси (27) и неспешно обернул его бумагой, на которой ещё совсем недавно собирался писать дзисэй.
- Наму Амида буцу…(28) – басом пропел механический голос из ниоткуда, заставив его вздрогнуть. Кэнсин достал телефон, взглянул на экран и нахмурился.
- Небось, настоятель Дзэнкодзи (29) звонит, что обед остывает? – попытался пошутить Такэда.
- Амакадзу Оми но ками (30) на переправе разбили. И сейчас твой Косака у нас в тылу, – хмуро сказал Кэнсин. – Добрался-таки, дятел! Ну, прощай, Сингэн! – Он развернул лошадь и медленно направился к выходу.
- Постой! – Великий полководец вскочил со стула. – А как же… голова?
Дракон Этиго остановился. Снова развернул лошадь. Сурово и печально взглянул на него.
- Хватит на сегодня голов, – сказал он твёрдо.
- Но ведь… - Сингэн слегка опешил. А затем не очень уверенно предложил:
- Ты бы мог развить успех. Обезглавить клан Такэда и вперёд – на Каи! У нас золото есть. Много. Я бы на твоём месте…
- Мы с тобой уже лет восемь воюем, - ответил ему Бог Войны. – Неужели ты до сих пор не понял? Не нужна мне твоя Каи! Мне с Этиго и Канто хлопот хватает! Ещё бы не мешал никто! А золото твоё и так к нам неплохо идёт. Без всякой войны. Соли-то у тебя нет! И ещё много чего.
- А я… разве не мешаю? – озадаченно спросил великий полководец.
Дракон Этиго задумчиво посмотрел на него и грустно сказал:
- Хороший ты мужик, Такэда Сингэн. Правильный. И сосед довольно сносный. Только очень уж воевать любишь. Иногда, правда, ты всерьёз задумываешься, не заключить ли со мной мир. И, наверное, хорошо, что задумываешься. Убью тебя – и с кем останусь? С Нобунагой? Так он же не в чистом поле и не за столом переговоров, он же всё больше из-за угла воевать норовит! Так что живи! А умирать соберёшься, помни – ты мне дзисэй должен! Пришлёшь по почте. Я тебе тут мыло оставил. – С этими словами он махнул рукой куда-то под ноги Сингэну. Такэда растерянно глянул вниз. В пыли виднелось множество следов конских копыт. Следы складывались в буквы и цифры – адрес электронной почты. Мыло Уэсуги Кэнсина.
- Так значит, про румяна и белила? – снова спросил Сингэн.
- А про что же ещё? (31) - улыбнулся Кэнсин.
- Но почему, почему про них?
- Я бы мог вопросить ещё, но не буду. Много будешь знать заранее – неинтересно жить будет. – С этими словами Дракон Этиго тронул лошадь пятками и скрылся так же стремительно, как и появился.
* * *
Солнце катилось к закату. Бой давно угас. Кое-где ещё случались одиночные стычки, но в целом всё было кончено.
К берегу Тикумагавы подтягивались уцелевшие воины клана Такэда, несли убитых и раненых. Снова звенели мобильники, бегали посыльные, а на командном пункте, за красными шторами с гербами Такэда, собирались генералы.
Сингэн вышел за шторы и оглядел равнину. Перед ним, на огромном поле между двух рек, медленно и рассеянно, словно в трансе, бродили измученные люди. Кто-то рыдал, стонал, кричал и бился, кого-то вели и тащили. По всей равнине в беспорядке валялись обезображенные неподвижные тела в цветных доспехах, конские трупы, обломки оружия, остатки защитных сооружений и пёстрые флажки – сасимоно, синие, белые, красные, жёлтые, чёрные. Когда-то такие нарядные, теперь они лежали в пыли, рваные, изрубленные, обгорелые, пробитые пулями, замазанные кровью и зеленью.
* * *
Снова раздался конский топот. Неподалёку кто-то спрыгнул с коня. Быстрые шаги - и перед Сингэном возник Косака Масанобу. Преклонил колено.
- Господин… Я… Мне нет прощения…
- Ты… - Сингэн открыл, было, рот, чтобы хорошенько выругать его за медлительность и нерасторопность, которая едва не погубила клан и чуть не стоила жизни ему самому. Но взглянул на грязную, мокрую изодранную одежду Косаки, на его избитые доспехи, на спутанные слипшиеся волосы, на наскоро вымытое для встречи с ним, господином, лицо, представил весь путь, который Дандзё проделал ради него, и злость пропала. В конце концов, он был виноват лишь в том, что честно выполнял приказ. Приказ великого полководца Такэды Сингэна. Может, и правда, подарить ему на Новый год не еду, не одежду со своего плеча и не какое-нибудь оружие, а что-нибудь более стоящее? И не ему одному…
- Ты сделал всё, что мог, Дандзё. Встань, – сказал Сингэн.
- Какое счастье, что вы живы! – Косака вскочил. И, наверное, только строгий этикет сдерживал его от того, чтобы броситься к Сингэну и обнять его. - Мне рассказали, что тут было…
- Да, как мой летописец ты многое пропустил… - сочувственно сказал Такэда, внутренне всё же радуясь, что знаменитого блогера и сингэноведа на исторической встрече не было.
- Что… что он вам сказал? – с жадным любопытством спросил Дандзё.
- Сказал, что у тебя замечательные посты в Интернете, что ты здорово дерёшься, но что неплохо было бы снабдить тебя навигатором, а то он с людьми замучился ждать, пока ты их разыщешь. Не знаешь, случайно, где можно достать хороший?
- В Нагасаки у варваров(32)… - немного смутившись, ответил польщённый Косака. Потом в Киото. Но ближе всех – в Этиго. Иногда их оттуда к нам привозят. Когда войны нет.
- Боюсь данайцев, дары привозящих… - задумчиво произнёс Сингэн. Чего он всё-таки хочет, этот Кэнсин? Сначала соль, теперь вот навигаторы (33)…
- Это вы о чём, господин? – не понял Дандзё.
- Это из какого-то древнего военного трактата, кажется. Означает «Не покупай электронику у врага, там могут быть опасные вирусы».
Нет, непохоже, чтобы Кэнсин был настолько коварен. По крайней мере, соль его была вполне обычной солью.
- Знаете, господин, - думал о своём блогер. – Я обязательно опишу эту встречу. Упоминание о ней войдёт во все учебники истории. О ней будут слагать стихи, петь песни и писать картины. Может быть, даже памятник поставят…
- Да уж, без памятника тут никак не обойдётся, - ехидно сказал великий полководец. Но Косака не заметил насмешки. Глаза его горели огнём вдохновения. Щёки пылали.
- Я опишу это так, - торжественно начал он. «И вот, конь бледный и на нём всадник, которому имя…» (34)
- Скажи спасибо, - мрачно прервал его Сингэн, - что звали его Уэсуги Кэнсин. – Великий полководец снова медленно обвёл глазами поле Хатимана и тихо добавил. – По крайней мере, для меня. А то плакали бы все твои лайки… (35)
декабрь 2012 - 13 января 2015
Примечания.
(Для тех, кто не совсем в курсе)
(Для тех, кто не совсем в курсе)
МЫЛО (сленг) – e-mail, электронная почта.
читать дальше1) 10 сентября 1561 года.
2) Харамаки – разновидность японских доспехов XIII – XVI веков. Главная отличительная черта - они завязывались на спине, а не сбоку. Как и все доспехи того времени, отличались большим количеством шнуровки, в которой в полевых условиях быстро заводилась разная живность. К концу эпохи Воюющих провинций (Сэнгоку Дзидай) доспехи харамаки морально устарели, поэтому носили их в основном полководцы и другие командиры, чтобы подчеркнуть древность своего рода и высокое положение.
3) Каи Гэндзи или Каи Гэндзи Такэда – потомки императора Сэйва, ветвь рода Минамото (Гэндзи), основатель которой Минамото Ёсикиё, осел в горной провинции Каи.
Косодэ - здесь, короткое кимоно, которое надевали под доспех. Знатный воин мог носить несколько косодэ одновременно.
Дзюбан - нижняя одежда, напоминающая халат с короткими рукавами, которую надевали под косодэ.
4) Асигару, «легконогие» - в средневековой Японии вид лёгкой пехоты, набравшейся, в основном, из крестьян.
5) Санада Юкитака – вассал Такэды Сингэна, живший в провинции Синано, один из «24-х генералов Такэды». Род Санада традиционно занимался разведкой.
Мукадэ-сю – отряд связных и разведчиков Такэды Сингэна. Их отличительным знаком было изображение сколопендры – мукадэ на заспинных флажках – сасимоно. Считалось, что сколопендра отличается храбростью и никогда не отступает. В буддийской мифологии она является посланцем Бисямонтэна, бога воинов.
6) Дятел. Кроме названия птицы, на сленге слово обозначает:
1. Доносчика. 2. Человека, который долбит одно и то же. 3. Дурака, тупицу, глупого человека.
7) Тё – мера длины. 1 тё = 109,09 метра.
8) Намбан гусоку, доспехи южных варваров – доспехи, созданные на основе европейской пуленепробиваемой кирасы и испанского шлема, к которым крепились части японских доспехов. В силу ограниченности торговли с Европой, основные их компоненты достать было довольно сложно, поэтому доспехи были ужасно дорогими и престижными.
9) Дзимбаори, походная накидка – разновидность самурайской одежды, напоминавшая жилет. На войне надевалась поверх доспехов. Полководцы носили дзимбаори из дорогих тканей и украшали их гербами.
10) Вообще-то, Кэнсин не был настолько пацифичен. Считается, что во время этого налёта он нанёс Сингэну по меньшей мере две раны.
11) Для тех, кто совсем не в курсе. Руро:ни Кэнсин или Бродяга Кэнсин – название популярной манги и анимэ, главного героя которой тоже зовут Кэнсин и который некоторыми своими чертами напоминает князя Этиго. Пишутся, правда, их имена по-разному.
Для тех, кто в курсе. Посмертное имя Уэсуги Кэнсина – Фусикииндэн Синко: Кэнсин. См. также 12.
12) Считается, что посмертное имя необходимо для облегчения загробного существования души и обеспечения ей удачного перерождения. В современной Японии присвоение посмертного имени – один из источников доходов буддийского духовенства. Длина имени и его качество часто зависят от суммы, потраченной родственниками умершего. Поэтому некоторые от него отказываются.
13) Фурин Кадзан, фуринкадзан, «ветер, лес, огонь, гора» - название боевого знамени Такэды Сингэна, на котором был начертан его девиз, изречение из «Искусства войны» китайского автора Сунь Цзы, которое характеризует настоящего полководца: «быстрый как ветер, спокойный как лес, беспощадный как огонь, неподвижный как гора».
14) Вороженько. А как к нему, родному, любимому врагу ещё обращаться-то, как не уменьшительно - ласкательно?
15) Дзисэй – предсмертное стихотворение самурая из трёх-пяти строф, как правило, подводящее итоги его жизни.
16) Офурисодэ – кимоно незамужних девушек с очень длинными, точнее, широкими, шире 100 см, рукавами. Изготовляется из дорогих тканей ярких расцветок и надевается по торжественным случаям.
17) Усами Садамицу – один из генералов и стратег Кэнсина. Очень вероятно, что в момент прорыва Дракона Этиго к ставке Сингэна находился где-то рядом.
18) Как вы поняли, Сингэну приходят в голову, различные приличествующие случаю строфы. И, поскольку Сингэн ими не воспользовался, они пришли в голову другим, которые их и записали. Конкретно, братьям Стругацким, Сергею Есенину и Ёсиде Сёину.
19) Кофу – главная крепость Сингэна. «Кофу всего в двух шагах» - цитата из мюзикла «Волки Мибу». Вообще-то, от Кофу до Нагано, в центре которого сейчас находится Каванакадзима, около 150 км, но я не стала развивать эту тему.
20) Ходзё, Имагава, Ода – соседи клана Такэда.
21) Амадзакэ – сладкий безалкогольный напиток из рисового солода, традиционно подаваемый на стол к празднику девочек, 3 марта. Вообще-то пьют его обычно зимой, так как в тепле он быстро портится. Как Кэнсину удавалось целый месяц хранить скоропортящийся продукт – тот ещё вопрос. Не иначе у него был с собой походный холодильник.
22) Реального Кэнсина вряд ли бы остановили походные условия. Когда он с армией стоял на горе Сайдзё, шпионы докладывали Такэде о том, что Дракон Этиго каждый день пьёт сакэ и культурно развлекается.
23) Утида Иэёси – самурай, живший в ХII веке, один из вассалов Минамото Нориёри, брата Минамото Еритомо. Герой войны Гэмпэй. Погиб во время битвы при Авадзу (1184 г.) от руки Томоэ – годзэн. Во время боя, защищая своего господина, Кисо Есинаку, она отрезала Иэёси голову.
24) Каннон – в японской мифологии богиня милосердия, способная менять облик. Считалась воплощением мужского божества, бодхисаттвы Авалокитешвары.
25) Кэнсин намекает на то, что Сингэн, так же, как и он сам, дал монашеские обеты. А также снова напоминает ему, что с точки зрения буддизма Махаяны весь чувственный мир - это всего лишь иллюзия. На самом деле, ни его, ни Сингэна, ни всего прочего не существует поэтому вопрос, который так волнует Такэду, не так уж и важен.
26) На самом деле пострадало вовсе не копьё, а животное. Но давайте, хотя бы в фанфике пожалеем лошадку, а? Ей ещё Кэнсина до дому довезти надо, пока у него
27) Вакидзаси – короткий, от 40 до 60 см длины, меч.
28) Наму Амида буцу - Хвала будде Амиде, молитвенная формула, которая по верованиям некоторх буддийских школ Японии позволяла после смерти возродиться в Чистой Земле, буддийском варианте рая, хозяином которого был милосердный будда Амида.
Странно, что такой звонок стоит на телефоне у Кэнсина, который не был амидаистом. Может быть, телефон ему подарил настоятель монастыря Дзэнкодзи (см. 28) или звонок служил каким-то особым сигналом.
29) Дзэнкодзи – монастырь на границе провинций Синано и Этиго, принадлежавший школам Тэндай и Дзёдо (Чистая Земля), в котором во время четвёртой битвы при Каванакадзима стояла резервная часть армии Кэнсина.
30) Амакадзу Кагэмоти Оми но ками – один из генералов Уэсуги Кэнсина, которого в день битвы он оставил у реки Тикумагава на переправе Амэномия. Отряд Амакадзу должен был встретить вторую часть войска Такэды, которым командовал Косака Масанобу, и задержать его у переправы, не давая замкнуть армию Кэнсина в клещи.
31) Сингэн действительно написал дзисэй, в котором упоминаются румяна и белила. Причём, вполне буддийского содержания. Вот его подстрочник: «Было бы хорошо, если бы кожу и кости, предавая их земле, не мазали румянами и белилами, (чтобы сохранилось) изящество естества".
32)Варвары, южные варвары, намбан – японское название европейцев, приплывших на своих кораблях с юга.
33) Правильнее, «Боюсь данайцев, даже дары приносящих», цитата из Вергилия, слова жреца Лаокоона, предупреждавшего троянцев о хитрости греков (данайцев). Возможно, Сингэн подцепил эту фразу из какой-нибудь игры.
На самом деле знаменитая история с солью произошла на десять лет позднее, в 1570 году.
34) «И вот, конь бледный и на нём всадник, которому имя «смерть», - цитата из Откровения Иоанна Богослова (6:8). Откуда Косака и Сингэн её знают – тоже вопрос. Наверное, из компьютера.
На самом деле слово «бледный», в оригинале означало смертельную бледность, точнее, трупную зелень, а не цвет сакуры.
Но так как сакура из-за своего кратковременного цветения считается одним из символов смерти, то вполне возможно, что с точки зрения японца, лошадь цвета сакуры вполне себе подходящее транспортное средство для всадника по имени Смерть.
Битва при Каванакадзиме была одним из самых кровопролитных сражений эпохи Сэнгоку. В нём погибло около 20-ти тысяч человек. Согласно С.Тёрнбуллу, армия Такэды потеряла в нём 62% своего состава, армия Уэсуги – 72%.
35) Лайк (от англ. like нравиться) - выражение одобрения материалу в интернете. Одобрение выржается нажетием кнопки «Мне нравится» или «Одобряю». Считается, что чем больше лайков собирает материал, тем он популярнее.