Неужели я всё-таки сделала это? Всё, вешаю сокращённую версию фанфика... 
Название: Хитокири и многофункциональный утюг.
Автор: Umematsu aka Эгли
Фандом: Rurouni Kenshin
Бета: Сами пишем, сами правим.
Жанр: Наверное, это тихий незлобивый стёб, но временами бывает так грустно...
Рейтинг: PG-13, ничего непристойного или негуманного, просто манга RK сама по себе недетская вещь.
Размер: миди
Статус: окончен
Дисклаймер: Образ хитокири Баттосая принадлежит Нобухиро Вацуки. Светлый образ Кацу Кайсю принадлежит истории и всему человечеству, и в его лице - создателям 79-82 ТВ серий RK, и многим другим, кто на историю покушается.
Саммари: Можно считать это просто стёбом или альтернативным вариантом истории про Кэнсина, но мне кажется, попадись хитокири Баттосай в лапы Кацу Кайсю, так бы всё оно, примерно, и было...
Примечание автора: Автор до этого фанфиков почти не писал, поэтому можно смело наезжать. Но наезды типа "Ты дурак и меч у тебя дурацкий!"(С) рассматриваться не будут. Обоснуйте, пожалуйста, почему Вы так думаете.
Активисты движения Сонно Дзёи(1) обожали Кацу Кайсю, военно-морского министра сёгуната. Они безумно обожали его убивать. Не проходило и недели, как в доме или в рабочем кабинете господина Кацу по собственной инициативе или по поручению свыше не появлялся очередной хитокири. А ещё бывало, идёт господин Кацу себе на работу или с работы, а его уже целая компания душегубов поджидает. В тёмном переулке. С мечами наизготовку.
Далее события развивались по-разному. Но итог всегда был один: министр оставался жив. Это было несколько странно, ведь два меча он носил только для порядку, в дело их никогда не пускал, да и кулаками махать не слишком любил. Не то чтобы господин Кацу совсем не умел драться. Просто он искренне считал, что эпоха мечей уже отошла в прошлое и что цивилизованный человек должен употреблять более гуманные методы убеждения, нежели заострённое железо. Что любой из патриотов, даже если это самый свирепый головорез, вполне способен понимать разумные доводы и, если с ним как следует поговорить, он не только откажется от своего неблаговидного намерения, но и направит свою кипучую энергию в более полезное русло. Например, на строительство военного флота.
читать дальше К возможности собственной смерти Кацу Кайсю относился по-философски: чему быть, того не миновать, и, вопреки ожиданиям товарищей из Сонно Дзёи, не только работу не прекращал, но ещё и морскую академию основал. Недалеко от императорской столицы, в прибрежном посёлке Хёго.(2) Чтобы самурайские отпрыски, доселе одну лишь китайскую грамоту зубрившие, ещё и к голландской науке(3) приохотились. По морям на пароходах плавать - это вам не на вёсельной плоскодонке у берега плескаться. Тут одними китайскими стихами не обойдёшься.
Сёгунат идею академии формально одобрил. Но денег на неё почему-то не нашлось. А вот Ёкои Сёнан, патриот из Кумамото денег на морскую науку не пожалел, дал целых 5 тысяч рё(4). Директором академии стал Сакамото Рёма, патриот иэ Тосы, а добрая половина из тех, кто когда-то приходил убивать господина Кацу, сейчас прилежно там училась...
Шёл 3-й год Бункю(5). В один из ясных холодных дней поздней осени, в ту пору, когда зацветают первые камелии Кацу Кайсю, как обычно, появился у себя в кабинете. Была первая половина часа Змеи(6), когда он, позёвывая и поёживаясь, взял большой медный чайник и пошёл за водой. Чай по утрам - самое то. Особенно в холодное время. И согреешься, и проснёшься. За водой, конечно, можно было послать и кого-то другого, должность позволяла, но министр предпочитал делать это сам. А то пока пойдут да принесут... Уснуть успеешь. Или замёрзнуть.
Министр прогулялся до колодца, по дороге решил несколько мелких вопросов и к середине часа Лошади с полным чайником подошёл к своему кабинету.
Едва он отодвинул фусума(7), как понял, что с мечтой о чае в ближайшй час, придётся расстаться. И, хорошо, если не насовсем. В кабинете его ожидали. И, похоже, довольно давно. Кацу Кайсю вздохнул. Не то чтобы он совсем не любил посетителей. Просто, когда они без предупреждения приходят через окно второго этажа, сёдзи(8) за собой не задвигают, обуви не снимают, да ещё и мечи при себе оставляют, это вызывает некоторые подозрения.
Поджидавший господина Кацу посетитель отчего-то проигнорировал удобное деревянное кресло с резными подлокотниками и пристроился на краешке огромного и высокого, в европейском стиле, письменного стола замминистра. В ожидании он немного заскучал и начал листать большой иллюстрированный атлас звёздного неба, привезённый бывшим капитаном Канрин-Мару(9) из Америки, и так увлёкся, что прихода замминистра просто не заметил. Он с любопытством разглядывал напечатанных и раскрашенных от руки героев и чудищ, которых гайдзины поместили на небо, а Кацу Кайсю с не меньшим любопытством разглядывал его самого.
Это был хрупкий изящный юноша, почти мальчик, быть может, даже не прошедший ещё обряда Гэмпуку(10). Причёска, по крайней мере, у него была вполне мальчишеской. Волосы спереди и по бокам были острижены и буйно торчали в разные стороны, а на затылке - стянуты в длинный хвост.
Как большинство деревенских самураев и ронинов, в последнее время наводнивших улицы обеих столиц, одет он был небогато. Старое потрёпанное хаори(11) без гербов и кимоно под ним были окрашены дешёвым индиго, а видавшие виды светло-серые хакама из грубого полотна давно утратили следы положенных складок и сильно обтрепались по низу.
Гайдзинскую книжку он твёрдой рукой держал вверх ногами и вид у него был донельзя изумлённый.
Господин Кацу смотрел на него и невольно улыбался: мальчишка был забавным. И на редкость симпатичным. Солнечные лучи, падая в раскрытое окно, путались в его лохматой шевелюре и вокруг его головы словно бы сиял ореол. Он казался ангелом, любопытным и наивным посланцем небес, которого зачем-то обрядили в самурайские лохмотья, вручили два меча и отправили в этот жестокий и непонятный мир, столь чуждый небесной безмятежности. Чиновник помотал головой, потом немного поморгал, потом протёр глаза свободной от чайника рукой. Было в этом волшебном сиянии что-то ещё. Помимо солнечных лучей. Нет, он не ошибся. Волосы у юного посетителя были необычного, жизнерадостно-рыжего цвета. Цвета огня. Цвета закатного солнца...
Кто знает, сколько бы ещё Кацу Кайсю предавался созерцанию, если бы почти позабытый чайник не напомнил о себе. Он заскользил из ослабевших рук министра, опасно наклонился и щедро оросил ледяной струёй его белые таби, низ полосатых хакама и деревянный пол коридора. Господин Кацу вздрогнул и вернулся к реальности.
- Вот ведь чёрт! - ругнулся он про себя. - Чего-то я совсем расслабился. Этот неизвестно кто, быть может, убивать меня пришёл, а я любуюсь им, словно осенней кацурой(12)!
Наверно лучше всего было бы теперь, потихоньку, пока его не заметили, исчезнуть и вызвать охрану. В конце концов, это их работа. Они этого рыжего проворонили, вот пусть теперь ловят и разбираются. кто такой и зачем в кабинет залез. Но Кацу Кайсю почему-то стало жаль мальчишку. Может, он никакой и не убийца вовсе, - подумал он. - Может, он с чем хорошим пришёл, а я его - охранникам...
Ну, ладно. Даже если он - патриот, ксенофоб и убийца, это ещё не повод его выдавать. Господин Кацу слышал, что порой делают слуги сёгуна с пойманными патриотами, и особенно с хитокири, чтобы услышать ответы на некоторые интересующие их вопросы. И что делают с собой патриоты, а особенно хитокири, чтобы на эти вопросы не отвечать. Странная гайдзинская книжка тогда может стать последней в жизни рыжего растяпы. Других уже не будет. И вообще ничего не будет. Ничего хорошего.
А ещё господину Кацу очень хотелось чаю. И он решился. Тихонечко вошёл в кабинет, осторожно задвинул за собой фусума. Неслышно подошёл к маленькой переносной глиняной жаровне - хибати, расписанной по трафарету изящными кобальтовыми гортензиями. Поставил на пол чайник и, раздувая огонь, сказал, как бы между прочим:
- Я полагаю, юноша, если Вы перевернёте книгу, изображения станут более привычными...
Молодой человек вздрогнул и поднял голову. Синие, как вечерние сумерки, глаза удивлённо распахнулись, а щёки стали пунцовыми.
- Н-но... ведь... - он аккуратно закрыл атлас, повертел его в руках, потом снова открыл, перевернул, опять закрыл и, наконец, вопросительно взглянул на министра. Кацу Кайсю снова улыбнулся. Когда-то он тоже попадался в эту ловушку.
- Гайдзины читают слева направо. И книги у них начинаются там, где наши заканчиваются. Поэтому, я бы на Вашем месте книгу перевернул. Впрочем, это всего лишь атлас звёздного неба. И его можно смотреть, как угодно. Даже перевёрнутым.
- Карты...неба?! - Синие глаза стали ещё больше, а возглас был озадаченным и восхищённым одновременно. От господина Кацу, похоже, ждали объяснений. Но Кацу Кайсю ничего объяснять не стал. Огонь в хибати разгорелся. Министр поставил чайник на треногу. Теперь можно было перейти к делу.
- Между прочим, юноша, Вы сидите на столе, и, похоже, Вам удобно... - несколько ворчливо заметил он. - Допускаю, что это превый европейский стол, с которым Вы имеете дело, и сообщаю Вам, что сидеть на столе - дурной тон...
Про обувь и мечи господин Кацу пока молчал. Мальчишка снова вспыхнул, соскочил со стола и смущённо пробормотал:
- Да... Я... я знаю... это очень нехорошо... нужно в кресло... Извините... Но я... вошёл, а здесь никого не было... Долго не было... А... а со стола всю комнату видно... И... и меч извлекать удобнее... Вот я и...
- А Вы, оказывается, стратег, юноша... Прямо Сунь Цзы(13). - ехидно заметил Кацу Кайсю.
- Сунь... Кто? - недоумённо спросил молодой человек. Иронии он, похоже, не заметил.
- Сунь Цзы, китайский полководец. Помните такого? - и господин Кацу бойко заговорил по-китайски. Мальчишка непонимающе уставился на него. Очевидно, с китайским у него было не очень. - "В гористой местности, если ты располагаешься первым, обязательно располагайся на высоте, на солнечной стороне и так жди..." (14) - милосердно перевёл ему министр. - Но лично я бы на Вашем месте для ожидания располжился бы не НА столе, а ЗА столом. В кресле или за тумбой, в зависимости от того, зачем Вы сюда вошли. Так было бы гораздо лучше. Не так ли? - он вопросительно глянул на посетителя. Тот безжалостно комкал штанину хакама, краснел, бледнел, прятал глаза и, похоже, совершенно не знал, куда деться от стыда.
- Да, кстати, а ЗАЧЕМ Вы вошли сюда? - не давая ему опомниться, решительно спросил господин Кацу. Сели на стол, ждали кого-то, да ещё и меч собрались извлекать? Что Вам понадобилось в моём кабинете?
- Так это...Ваш... кабинет... - Некоторое время посетитель остолбенело стоял, что-то лихорадочно соображая, затем, на мгновенье, лицо его выразило величайшее огорчение. Но вот, брови его сдвинулись к переносице, он сурово взглянул на чиновника и сказал:
- Значит, Вы - Кацу Ринтаро по прозвищу Кайсю, министр военно-морского флота сёгуната?
- Ну да. Я - Кацу Кайсю... Чем обязан?
- Химура...Баттосай... клан Тёсю... - представился молодой человек. Он явно пытался придать голосу звучность и торжественность, но как-то не выходило. Голос срывался то на хрип, то на шёпот. - Господин Кацу... Вы... Вы, наверное, неплохой человек... И... Лично против Вас я ничего не имею... Но ради императора, ради изгнания варваров я должен осуществить Кару Небес. Я здесь, чтобы забрать Вашу жизнь. Берите меч и защищайтесь!
Тут он выразительно кивнул в сторону ниши, где на подставке, надёжно завязанные, мирно лежали мечи несчастного чиновника и решительно положил левую руку на ножны.
"Действительно, ангел, - с печальной иронией вздохнул Кацу Кайсю. - Карающий посланец небес. Хитокири. И если бы, войдя, он застал меня здесь, меня бы, наверное, уже не было. Книга и разговор сделали своё дело. И сейчас он колеблется. Не привык, видать, ещё вот так, запросто, живых людей резать..." - А вслух ворчливо спросил:
- А если не возьму? Убьёте безоружного? - Хитокири нахмурился ещё больше, но промолчал.
- Тэнтю(15)... Дзёи... - ворчал замминистра, не спеша прохаживаясь по кабинету. - Кто бы говорил... Вы когда на себя в зеркало в последний раз глядели, юноша? Вы же сами - вылитый варвар!
Хитокири поморщился и сердито засопел. Напоминание, видно, было не из приятных.
- А убивать Вам, похоже, не очень нравится - продолжал господин Кацу. Иначе Вы бы уже сделали это... Тогда зачем Вы здесь? Деньги? - Не думаю, что Вам много платят... Слава? - Вы можете совершить множество убийств, но хитокири лучше молчать о своих подвигах... Власть? - Для власти нужны знания, опыт, положение в обществе. Чистые руки, наконец! Ничего этого, похоже, у Вас нет... Так чего же Вы хотите? - Сопение прекратилось. Жёсткая складка над переносицей мальчишки разгладилась и он медленно опустил левую руку.
- Счастье... Я хочу счастья... Для всех... - тихо и мечтательно произнёс он, глядя куда-то сквозь господина Кацу.
- Хм... А я, значит, препятствие на пути к этому Вашему всеобщему счастью. И стоит только меня убить, как на земле воцарится мир, гармония и всеобщее благоденствие. Так?
- Ну да... - растерянно согласился хитокири. Потом вдруг спохватился: - То есть нет... - И, наконец, совсем уже растерявшись, возопил: - Да не знаю я! Чего Вы пристали!? Мне сказали - я убил! Да и Вам какое дело, чего там воцарится!? Вас-то уже не будет!
- Постойте. Как это - какое дело!? - обиделся министр. - Речь всё-таки идёт о МОЕЙ жизни... Вот представьте... Живёт себе Кацу Кайсю, морской флот для страны создать пытается, и полагает свою жалкую жизнь и весьма скромную деятельность пусть не очень важными но всё же нужными и для будущего, и для счастья. Но тут приходит некий молодой человек, и заявляет, что смерть господина Кацу будет гораздо полезнее его жизни... Вот Вы, юноша, вроде бы как правосудие изображаете. Хотелось бы поконкретнее узнать, за что же такая немилость... Тем более, что против меня лично Вы ничего не имеете...
- Можно подумать, Вам будет легче от этого, - хмуро пробурчал мальчишка.
- Легче будет Вам. Это ведь Вы собираетесь испортить себе карму. Я полагаю, для этого у Вас должна быть о-о-очень серьёзная причина...
- Вот привязались! Работа у меня такая - убивать! Клан Тёсю...
- Да оставьте Вы в покое клан Тёсю! Тем более, что Вы из Хиго(16), юноша! И не делайте таких больших удивлённых глаз! Я достаточно пожил в Нагасаки, чтобы различать акценты Тёсю и Хиго(17)!
Итак, Химура Баттосай, сторонник изгнания варваров с варварской внешностью, выходец из Хиго, зачем-то работающий на клан Тёсю, хитокири, который не любит убивать, борец за всеобщее счастье... Скольких Вы уже сделали несчастными, а? Почему Вы хотите меня убить?
Готового ответа, похоже, у мальчишки не было. Он машинально снова присел на край стола и некоторое время просидел так, ссутулившись и хмуро разглядывая собственные пыльные варадзи и небольшую дырку на правом таби. Но вот он выпрямился, с вызовом глянул на Кацу Кайсю и с воодушевлением сказал:
- Вы - предатель, господин Кацу! Вы служите сёгуну. А он власть у императора отобрал. Из-за этого в нашей стране всё плохо и люди страдают. А ещё Вы хотите пустить в страну гайдзинов. А гайдзины - зло! Они хотят нас поработить, осквернить нашу землю. А Вы общаетесь с ними! Обычаи их перенимаете! Стол этот дурацкий завели! Книжки варварские читаете! Как будто у нас своих книжек нет!! И... и даже за море к ним ездили!!! Этого Вам хватит?!
- Ну вот, это уже что-то... - одобрил министр. - Хорошо, начнём по порядку. Отношения двора и шатра(18), как и вопросы общественного блага - вещи сложные. И чтобы понять их, нужно знать и свою историю, и китайскую классику. Как у вас с китайской классикой, это я уже понял. Но, может быть, Вы сильны в истории? - Мальчишка отвёл глаза, обиженно надулся и снова засопел. - Ясно... - подытожил господин Кацу. - Вопросы о сёгуне и всеобщем счастье временно можно считать закрытыми. Вот познакомитесь хотя бы с азами учения Мито (19), тогда я с удовольствием с Вами побеседую... Теперь - гайдзины... Начнём с простого и понятного для любого фехтовальщика. Скажите мне, юноша, когда Вы собираетесь с кем-нибудь подраться, Вы ведь наверняка учитываете его стиль, силу, особенности его фигуры...
Синие глаза хитокири вновь растерянно округлились.
- Ну, да...
- Так вот, молодой человек. Если Вы во имя Вашего всеобщего счастья собираетесь драться с варварами, а, судя по Вашему настрою, дело идёт именно к этому, то для начала Вам хотя бы следует знать, что они из себя представляют. И если то, что они придумали, сможет сделать Вас сильнее и поможет с ними драться, это нужно изучить и применять. Хотя бы поэтому с варварами стоит общаться. И книжки их читать. Поверьте мне, они мно-ого чего интересного напридумывали...
Хитокири молчал.
- Наверняка Вы даже не представляете, насколько сильны наши враги.Насколько огромны. Идите, взгляните хотя бы сюда... - министр подошёл к большому, в половину человеческого роста глобусу, стоявшему у стены. - Вот Япония... Видите, какая маленькая? А это вот Америка... Есть разница? Это вот Англия...Франция... Голландия... Россия...
Мальчишка его не слушал. Некоторое время он с восхищением и опаской глядел на неторпливо вращавшийся блестящий разноцветный шар, затем, наконец, решился и спросил:
- Господин Кацу, а зачем вы это... эту... вещь... крутите и тыкаете?
"Неужели, глобуса никогда не видел? - подумал чиновник, - хотя, если он даже про Сунь Цзы не слыхал..." - Вслух же вежливо пояснил:
- Это - модель Земли. Здесь все страны и моря нарисованы.
Мальчишка некоторое время соображал. Затем последовал новый вопрос.
- Так это...ещё одна... карта?! А... А зачем тогда её на этой круглой штуке нарисовали? - Такое девственное неведение понемногу стало раздражать господина Кацу.
"Вот ведь троглодит попался! Он вообще хоть что-нибудь знает? - невежливо подумал он. - Или думает, мечом махать научился и всё - судьба мира в его руках! Кто его только учил?!"
Вслух же министр изрёк истину, которая уже лет сто, как была известна всем мало-мальски просвещённым людям от Кюсю до Эдзо(20):
- Земля - шар! Огромный шар! Такой же шар, как Солнце, Луна и звёзды! - он уже не стал добивать мальчишку известием о том, что все эти шары висят себе в воздухе и ни за что не держатся.
Хитокири недоумённо уставился на господина Кацу. Вид у него был такой, словно он не мог понять, то ли его разыгрывают, то ли предлагают помедитировать над очередным коаном.
- Земля - шар! - повторил министр. - и все мы ходим по поверхности этого шара. А гайдзины, начиная с Мадзэрана(21), на своих кораблях уже не раз его обогнули.
- Мало ли чего они там обогнули! - запальчиво воскликнул мальчишка. - Я, вон, тоже могу обогнуть равнину Мусаси(22). Без всяких кораблей. Но это ещё не значит, что она - шар...
- Ну, разумеется, юноша, равнина Мусаси не шар. Поэтому, огибая её, Вы сначада пойдёте на восток, потом на юг, потом на запад и затем на север. А вот Землю можно обогнуть двигаясь лишь в одном из этих направлений. Вот так. Или так... - и господин Кацу снова стал крутить глобус.
- Ну ладно, пусть будет шар. - дипломатично согласился хитокири после некоторого размышления. Затем острожно дотронулся до глобуса и спросил:
- Значит, Япония - здесь?
- Да...
- А Америка - тут?
- Ну, да...
- А это - Англия...
- Хм... А у Вас неплохая память, юноша...
- То есть мы - здесь, а они там... И... и они тоже ходят по земле... Ногами...
- А как иначе?!
- Так что они вниз головой что ли ходят?
- Ну, да. Нам кажется, что вниз головой ходят они, а им - что мы...
- Это же невозможно! Они же упадут!!!
- Самое забавное в том, что они тоже иногда думают, почему же не падаем мы. А не падает никто потому, что существует земное притяжение. Земля притягивает всё, что на ней есть. И нас, и гайдзинов, и все-все-все предметы...
- А птицы? Они что, не притягиваются? - Кацу Кайсю устало вздохнул. Если честно, про птиц он как-то не помнил. И вообще, с какой стати он, министр военно-морского флота, должен тратить своё драгоценное время, на этого тёмного невежественного хитокири? Нет, мальчишка ему в общем-то нравился и беседа выходила довольно забавной, но работа стояла. Хотя, кто его знает, что на самом деле важнее, флот или такие вот беседы. Не пришёл бы ты сюда, мальчик, так и не узнал бы, что земля - шар. Учиться бы тебе, а ты людей режешь...
- Господин Кацу, - прервал его размышления молодой человек, - вот Вы, вроде, такой учёный... Неужели Вам в голову не приходило, что если варвары ходят вниз головой и книги у них перевёрнутые и, вообще, у них всё не так, как у нас, то нам от их придумок один только вред будет? И ничему полезному они научить нас не смогут!?
- Тогда скажите мне, юноша, если от гайдзинов один только вред, зачем некий господин из Тёсю по имени Ёсида Сёин(23) собирался уплыть в Америку? И зачем ещё один наверняка небезызвестный Вам господин Такасуги Синсаку ездил в Шанхай? Или они тоже - предатели?
Хитокири вздрогнул и слегка побледнел, но почти мгновенно овладел собой, и метнул из-под насупленных бровей в господина Кацу ярко-синюю молнию.
- Они... это... Это другое! - сердито и в то же время как бы оправдываясь начал он. - Это... Это они... вредность гайдзинскую изучали... Чтобы лучше драться!!! Вы же сами говорили: изучть противника и всё такое! А вот Вы... - В голосе молодого человека снова зазвучал пафос, - Вы Родину им хотите продать! Договоры заключаете! Варварским барахлом кабинет забили и пытаетесь всех убедить, будто от этого есть какая-то польза!
Кацу Кайсю немного обиделся. К обвинениям в продаже Родины он как-то уже привык, но вот кабинет... Кабинет был его гордостью и большинство из собранных в нём гайдзинских вещей имело несомненную практическую или научную ценность и даже являлось предметом зависти некоторых коллег и посетителей. А этот рыжий малолетний троглодит... Нет, при всей к нему симпатии, подобное воинствующее невежество спускать не стоит! Оно должно быть посрамлено и наказано! И немедленно! Заранее предвкушая торжество науки, господин Кацу произнёс:
- Значит, по-Вашему, юноша, нам нечему учиться у гайдзинов? - Хитокири молча кивнул. - А всё это - замминистра широким жестом повёл вокруг себя, - барахло? - Хитокири снова кивнул. - В таком случае Вы без труда найдёте здесь хотя бы одну-две гайдзинские вещи которые не смогут принести людям ни пользы, ни счастья. Сможете? - Хитокири опять кивнул и медленно пошёл по кабинету...
Он оглядел стол и кресла, бросил взгляд на глобус, покосился на витую деревянную вешалку, где висели американская шляпа министра и его английский шёлковый зонтик, некоторое время рассматривал замысловатые часы с кукушкой, потом заглянул в небольшое стеклянное зеркало в резной раме и украдкой показал язык собственному отражению. Затем подошёл к огромному шкафу, где за стеклянными дверцами находилась основная часть гайдзинской коллекции Кацу Кайсю, и упёрся взглядом в стекло. Министр не без интереса наблюдал за ним и ожидал...
Мальчишка благополучно прошёл мимо секстанта, астролябии, нескольких компасов и целой батареи гайдзинских книг по астрономии, тригонометрии, судовождению и навигации, достал подзорную трубу, повертел её в руках, заглянул в неё с обеих сторон, отчего-то вздохнул и положил на место. Оставил без внимания красивую, но в общем-то бесполезную модель парусника, не очень полезную, но очень изящную музыкальную шкатулку и весьма полезный и довольно изящный барометр. После он извлёк из шкафа немецкий угольный утюг и с сомнением на него уставился. Утюг был многофункциональный, последней модели. Новенький, блестящий, ни разу не пользованный. Как обещалось в рекламном листке, с его помощью можно было не только гладить бельё, но и колоть орехи, давить чеснок, печь вафли и даже ловить мышей. Хотя, если честно, господин Кацу плохо представлял себе, как можно ловить мышей тем же предметом, в котором готовят еду. Всё-таки молодой человек отчасти был прав: гайдзины, они иногда такие неправильные! Утюг был внимательно осмотрен со всех сторон, но всё же водворён обратно на своё место. Экскурсия по кабинету подходила к концу. И министр уже начал было думать, что мальчишка, не найдя ничего явно бесполезного, признает поражение и, быть может, даже раскается и принесёт извинения за свои слова. Но не тут-то было. Хитокири вдруг принюхался, снял с полки небольшую прямоугольную коробочку, открыл её, сунул туда нос, сморщился, чихнул и с победным видом протянул её Кацу Кайсю.
- Вот. Зачем это?
Господин Кацу вздохнул. В коробке лежали отборные гаванские сигары. Это был один из тех многочисленных и ничего особо не значащих подарков, которыми обычно обмениваются во время официальных визитов. Для использования по прямому назначению элитное курево оказалось слишком крепким. У господина Кацу имелось несколько идей, как его извести, да руки как-то не доходили. Три года коробка лежала без дела и, наконец, дождалась. И вот теперь, он, солидный учёный человек, должен был убедительно доказать рыжему молокососу, судя по всему, никогда не державшему в зубах обыкновенной японской трубки, полезность и необходимость этих вонючих цилиндриков цвета камышевки.
- Это сигары, юноша. Варвары их курят так же, как японцы - трубки. Для удовольствия.
- Для удовольствия? - Хитокири с сомнением взглянул на министра. - Они же так... воняют...
Да, запах был не очень. Особенно когда сигары тлели. Репутацию сигар и гайдзинов надо было срочно спасать и Кацу Кайсю стал лихорадочно вспоминать всё, что он когда-либо слышал о табаке.
- Ну, не в запахе дело, - не очень уверенно начал он. - Запах это... Это... для насекомых. Понимаете, юноша, сигары часто курят на открытом воздухе, любуясь природой, и запах отгоняет комаров и... и выводит блох - в последнем министр был не очень уверен, но молодого человека, похоже, его слова вдохновили. Однако, слов ему было явно недостаточно. Он постоял немного, словно бы к чему-то прислушиваясь, потом внимательно оглядел себя и, наконец грустно сказал:
- К сожалению, сейчас у меня нет блох... - тут он с надеждой посмотрел на чиновника, не решаясь спросить.
- Не надейтесь, юноша, - огорчил его Кацу Кайсю, - у меня их тоже нет...
Возможно, он предполагал, что этим всё и закончится, но жажда истины толкала хитокири на новые поиски. Теперь он метался по углам и осматривал щели в стенах и солому татами.
- Сейчас всё-таки почти зима, юноша, - напомнил ему министр, - и большинство насекомых крепко спит... Ну, а те, кто не спит... Знаете, у Вас слишком заинтересованный вид. Я бы на их месте ни за что бы не вылез...
- Скажите уж сразу. что москитная сетка и гвоздичное масло лучше, - с победным видом заключил мальчишка. Господин Кацу охотно бы с ним согласился, если бы эти дурацкие сигары не олицетворяли сейчас собой все гайдзинские изобретения. Поэтому он выдвинул последний оставшийся в их защиту аргумент. В свете последних событий, как ему казалось, довольно актуальный.
- Между прочим, юноша, коренные жители Америки курили табак, когда заключали мир с враждебными племенами. Это называлось "выкурить трубку мира". А сейчас гайдзины используют его на переговорах. Сначала вместе обедают, а потом идут курить сигары. И там, вдыхая дым, ведут эти самые переговоры и приходят к общему мнению. Сам видел.
- А... а те, кто... несогласен? - осторожно спросил мальчишка. - Тоже к нему приходят?
- Наверняка. Возможно, в табачном дыме есть что-то такое, что заставляет соглашаться... Один гайдзинский учёный сказал мне, что индейские колдуны с его помощью лечат болезни, общаются с богами и предсказывают будущее. Может быть, боги говорят им, как обрести мир и гармонию?
В глазах хитокири блеснул нехороший огонёк. Он посмотрел на Кацу Кайсю, потом на свой меч и замминистра тут же пожалел, что не остановился на рассказе о комарах и блохах...
- Проверим? - почти весело сказал молодой человек. - Я ведь пришёл Вас убить. Если эти палочки на самом деле такие волшебные, то Вы с их помощью сможете уговорить меня оставить Вам жизнь. Так?
Кацу Кайсю хотел было возразить, что гайдзинский табак, конечно, сильное средство. Когда-то думали, что он способен спасти от многих болезней и даже от сливовой заразы(25), но вряд ли с его помощью можно заставить кого-то отказаться от убийства и что если юноша курит в первый раз, а по всему видно, что так оно и есть, зелье это, скорей всего, произведёт обратный эффект, нежели обретение им мира и гармонии. Но хитокири его уже не слушал. Он вынул из коробки одну сигару, протянул её господину Кацу и решительным, не допускающим никаких возражений тоном сказал:
- Сейчас Вы поджигаете эту палочку и рассказываете как её курят, я буду дышать, а Вы попытаетесь уговорить меня не убивать Вас. Если Вы сказали неправду, то я не уговорюсь и... и убью...
- Но я же не колдун! И... и даже не гайдзин... И я не знаю, как...
- Это неважно! - отрезал малолетний троглодит. - Вы умный. Чего-нибудь придумаете.
- Кстати, юноша, - ещё раз попытался остановить его Кацу Кайсю, - сигары обычно курят после плотного обеда... Вы хоть ели сегодня? - Вид у хитокири был если не голодный, то, по крайней мере, какой-то недокормленный.
- Д-да... Т-то есть нет... Не помню... - слегка растерялся он. Впрочем, почти сразу же спохватился, сердито сверкнул глазами на чиновника и грубо буркнул: - Неважно!!! Чего Вы тянете?! Боитесь?!
- За Вас...
- За меня-то чего? Не меня ведь убивать будем, а Вас! Ну же!!!
А, будь, что будет, - решил министр. - Может, хоть вонь его отпугнёт. - Взял у мальчишки сигару, срезал кончик, достал из жаровни уголёк...
- Ну вот, наслаждайтесь...
- Гадость какая, - невежливо сказал хитокири, потянув носом. И, тем не менее, отважно взял сигару в зубы и глубоко вдохнул. Глаза его мгновенно наполнились слезами, а кашель согнул пополам.
- Как горько... - произнёс он, откашлявшись. - Ну, давайте же, скажите что-нибудь! Я... Я же убью Вас! - тут он снова от души вдохнул дым и опять закашлялся. Стоя в трёх шагах от новоявленного естествоиспытателя, Кацу Кайсю в замешателстве глядел на него, ожидая развязки. Было в этом дурацком эксперименте и во всём происходящем что-то до ужаса фальшивое. Ну, да... Вроде бы есть все: убийца, получивший приказ, есть ультиматум, есть меч, готовый вылететь из ножен... Не было одного - желания убить. Уж что-что, а это желание господин Кацу ощущал даже издали...
- В конце концов! - устав ждать, жалобно взмолился мальчишка в перерыве между вдохами и новыми приступами кашля. - Это... это... немилосердно! Хитокири и то так людей не мучают!
" Кто бы говорил! - подумал министр. - Ты, мальчик, вот уже целый час жилы из меня тянешь. Убью, убью... Пришёл убивать так убивай, не можешь - уходи и не грозись попусту. Может, ты и не убийца вовсе? Тогда - кто? И что за игру ты ведёшь?" - А вслух сказал:
- Может, попробовали и хватит, юноша? На Вас же лица нет! Дайте-ка это сюда... - господин Кацу шагнул было к мальчишке и протянул руку, но тот отпрянул, а в глазах его снова блеснула синяя молния.
- Стойте, где стоите! (Кха-кха!) Давайте уж до конца!!! (Кха!) Либо Вы отговариваете меня, либо я Вас (Кха-кха-кха!) убиваю! Раз!
"Ребёнок... Ребёнок, играющий в убийцу... Взрослой жизни захотел, мальчик? Хорошо, что я не вызвал охрану, а то отвечал бы ты сейчас за свои фокусы по полной. Как взрослый..."
- Прекратите немедленно! Вы же...
- Два!!! (Кха-кха-кха!!!) - И новая затяжка. Лицо мальчишки покрылось испариной и стало белым, как фарфор. "Три"сказать он не успел. Глаза его широко раскрылись, в них застыло удивлённое и какое-то жалобное выражение, а ноги подогнулись. Он медленно осел на татами, повалился на бок и замер. Злополучная сигара шлёпнулась рядом и солома под тлеющим её концом сразу же потемнела.
Ещё пожара здесь не хватало! Кацу Кайсю рванулся к вовсю кипевшему чайнику, схватил его и залил тлеющий окурок. Потом взглянул на лежавшего и сурово сказал:
- Всё! Хватит дурить, юноша! Поиграли и ладно. Вставайте! - Тот лежал неподвижно на правом боку, скорчившись и подобрав под себя ноги. Левая рука его всё ещё сжимала ножны меча, а правая безвольно вытянулась вперёд.
- Эй! - склонился над ним министр. Мальчишка не отвечал. Он лежал, маленький, хрупкий беззащитный, глаза его были закрыты, рыжие волосы расыпались по бледному бескровному лицу и от этого казались ещё ярче. Господин Кацу смотрел на него и ощущал угрызения совести. Никакого торжества науки и посрамления воинствующего невежества не получилось. Получился один отравленный хитокири, который таким станным способом, но всё же доказал, что гайдзины - зло. Впрочем, какой он хитокири? Обычный деревенский мальчик. Наивный, любопытный, не сильно грамотный, не лучшим образом воспитанный. Счастья захотел. Для всех... Мечом научился махать, хвалили его там, наверное... Наслушался взрослых разговоров и потянуло его на подвиги. В столицу приехал. Спасать Отечество, министров убивать. В кабинет вот залез, Ёсицунэ(26) сопливый...
Кацу Кайсю смотрел и снова думал, какой же он всё-таки симпатичный, особенно сейчас, когда лежит вот так. Тихий такой, безвредный... Даже будить не хочется.
Но привести мальчишку в чувство всё же было необходимо. Ещё зайдёт кто, а тут этот оборванец без сознания, без пропуска, да ещё и с оружием. Господин Кацу поставил чайник на стол, открыл ещё одно окно и слегка задумался. Для возвращения сознания проще всего было бы похлопать молодого человека по щекам, и министр замахнулся было, но тут взгляд его упал на левую руку хитокири, так и не выпустившую ножны. Нет, пожалуй не стоит. Он, может, и с Кюсю, но судя по тому, с чем он пришёл, вряд ли его учили подставлять другую щёку и любить врагов. И хотя до сих пор угрозы убить не подкреплялись даже желанием, было бы несколько неразумно хлопать по щекам человека, назвавшегося Баттосаем(27), когда у него под рукой меч. Кто знает, на что он способен? Может у него там какой-нибудь приём баттодзюцу(28) из позиции лёжа в обмороке имеется... Да, полить его из чайника было бы, пожалуй, безопаснее. Хотя нет. Не из чайника. Ещё обварить его не хватало.
Взгляд Кацу Кайсю упал на небольшую бамбуковую вазочку с одинокой красной камелией, мирно висевшую на стене. Он снял вазочку с гвоздя, аккуратно извлёк цветок, и, мимоходом размышляя о том, что этот способ тоже не слишком безопасен, опустился на колени рядом с молодым человеком. Тоненькая струйка воды полилась на лицо лежащего...
- Йя -а!!! - Крик был громким и резким. Господин Кацу вздрогнул от неожиданности, ощутил лёгкое дуновение и в следующий же миг у его горла очутилось дрожащее острие клинка. Лопатки министра упёрлись в край стола, а сам он замер, нелепо раскинув руки в стороны. В одной была камелия. В другой - бамбуковая вазочка... Чпок! Дно вазочки отделилось и с глухим стуком упало на татами...
Хитокири стоял перед ним на одном колене, его слегка пошатывало, глаза были полуприкрыты и мутны, а на губах блуждала довольная усмешка.
- К-ка-кой-то Вы сегодня н-неловкий, наставник... - заплетающимся языком проговорил он. - Н-ни-как н-накануне сакэ перебрали... Раньше я В-вас не д-доставал... А давайте-ка... - тут молодой человек поднялся, отнял меч от шеи чиновника, не спеша вложил его в ножны и встал в стойку баттодзюцу, готовый в любой момент снова его извлечь. Господина Кацу явно за кого-то принимали и ожидали от него каких-то действий. И снова - никакого желания убить он не чувствовал. Соперничество - да. Любопытство - да. Зависть или ревность - может быть... Но желания убийства не было. Этот странный факт требовал размышления. Но поразмышлять ему не дали. Глаза хитокири хищно сузились, он в упор уставился на Кацу Кайсю, и министр ощутил давящую волну жуткого ужаса. По комнате пронёсся небольшой смерч, в воздухе закружились листы бумаги, что-то покатилось, задрожало, зазвенело... Это был взгляд, от которого можно было бы умереть на месте. От страха. Но господин Кацу взгляд выдержал. Он привык. Не впервой на него так смотрели.
А вот камелия не вынесла. Послышался лёгкий треск. Плотные блестящие листья лишь сегодня срезанного цветка рвались и лопались, а полураскрывшийся бутон вдруг скукожился, отделился от стебля и мягко шлёпнулся на плетёную солому пола.
Положение становилось опасным. Мальчишка совершенно перестал соображать, где находится. Он ждал атаки. И стоило чиновнику пошевелиться, всё могло закончится мгновенно. И очень печально.
Кацу Кайсю собрал всю свою волю, взглянул в мутные и беспощадные синие глаза и негромко сказал:
- В старину говорили, что самурай не должен прикасаться к камелии, иначе голова его упадёт, подобно отцветшему бутону... Похоже, древние были правы... Ну, да ладно... Дайте мне ещё немножко времени. Я сочиню дзисэй(29). Запишете его потом, ладно? Упавший бутон камелии - хорошая тема...
Давящая сила куда-то ушла, вихрь улёгся. Молодой человек вздрогнул и выпрямился. Убрал руки с меча, помотал головой, а затем медленно обвёл взглядом стоявшего на коленях министра, испорченную вазочку, сморщенную, увядшую головку цветка на полу, мокрую недокуренную сигару, чёрное пятно под ней, и разбросанные по всей комнате надорванные и мятые листки документов, так, словно видел всё это впервые. Глаза у него постепенно становились всё более осмысленными, круглыми и виноватыми.
- Ой... - наконец сказал он и бледные щёки его слегка порозовели. - Простите, г-господин Кацу... Н-не надо В-вам было м-меня поливать. Вы же... Вы же могли пострадать! Меня ведь будили так... Иногда. По утрам. Когда встать после вечерней тренировки не мог... А это... как его там... Ну, чего Вы там меня написать просили... Сами напишете... Когда я уйду... Не знаю я, как это. И... и почерк у меня корявый! Прощайте, господин Кацу...
Тут он повернулся и сделал два неверных шага к окну. Пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился за стол. Похоже, он не совсем ещё оправился от падения и голова у него кружилась.
В коридоре послышался топот бегущих ног и возбуждённые, перекликающиеся голоса. Мальчишка дёрнулся, сделал было ещё один шаг к спасительному окну, но ноги плохо его держали. Господин Кацу в два прыжка очутился рядом, схватил его, лёгкого, за воротник и за пояс хакама и, не успел хитокири опомниться, как очутился под столом, между двумя могучими тумбами.
Звуки приближались. Затем фусума резко отодвинулась и на пороге возник господин Като, начальник караула. За его спиной, в коридоре, министр заметил ещё двоих дежурных охранников.
- Господин министр, у Вас всё в порядке? Мне показалось, кричали...
- Ах, простите, это я... - неловко улыбнулся Кацу Кайсю, стараясь расположиться так, чтобы стоявшие в дверях не видели проёма под столом. - Прохладно нынче. Согреться всё никак не могу, потанцевать немного решил. Увлёкся слегка. Вазочку вот сшиб... Вода, знаете, холодая такая. Почти ледяная...
Начальник караула некоторое время задумчиво взирал на разорённый кабинет, на глупо улыбавшегося важного чиновника в мокрых штанах и сырых таби, на отодвинутые сёдзи, на разрубленую вазочку, качал головой и принюхивался. Затем всё же убрал руку с ножен, натянуто улыбнулся и облегчённо выдохнул:
- Да-а... Холодновато у Вас тут... - К странностям господина Кацу и к его порой совершенно несамурайскому поведению он уже почти привык, а то обстоятельство, что вверенный ему чиновник цел и невредим, похоже, весьма его радовало. В целях временного ослабления бдительности радость эту, пожалуй, стоило бы немного усилить.
- Господин Като, Вы ведь любите крепкий табак? Мне тут гайдзины презентовали... Настоящая гавана... Но для меня это слишком сильное удовольствие... - Глядя на разрушения, начальник караула понимающе кивнул. - Может, Вы... - после пары вежливых отказов и таких же вежливых, но настойчивых просьб злополучная коробка к обоюдному удовольствию перекочевала в руки начальника караула. Затем Кацу Кайсю мягко намекнул, что хотел бы продолжить работу, настоятельно попросил больше его не беспокоить и выпроводил непрерывно кланявшегося, благодарившего и совершенно счастливого господина Като в коридор.
На всякий случай, - сказал на прощание начальник караула, - будьте осторожны. Эти чёртовы патриоты вечно что-то затевают... И говорят, - тут он заговорщически подмигнул, - что убить Вас поручено самому хитокири Баттосаю...
- Хитокири Баттосай? - озадачено спросил министр. - А кто это?
- Эх Вы... - снисходительно улыбнулся господин Като, - на такой должности и ничего не знаете! Патриот это. Из Тёсю. Головорез, каких мало! Страшный! Свирепый!! Громадный!!! Силища - во! Покруче Вашего Идзо, пожалуй, будет(30)! Сёгунских чиновников только так режет! Никакая охрана не спасает!! Пятерых за раз кладёт!!! - Может, господину Кацу и показалось, но в голосе начальника охраны слышалось явное восхищение.
- Пятерых за раз!? И охрана не спасает?! - озабоченно переспросил министр. - Это правда? - Господин Като сообразил, что несколько увлёкся. - Ну-у... это говорят так... - успокоил он встрвоженного чиновника. - К тому же орудует этот тип, в основном, в Киото. Ну а если он всё же явится сюда, - тут глаза его гордо и воинственно сверкнули, а левая рука привычно легла на ножны меча, - Уж мы найдём, чем его встретить! Уж мы Вас обороним!
Спасибо, господин, Като! - облегчённо вздохнул министр. - Я надеюсь на Вас. Хотя... Если он и в самом деле так могуч, то поостеречься, наверное, стоит... - и задвинул фусума.
- Вылезайте, юноша, - вполголоса сказал он, когда шаги стихли.
Мальчишка выбрался из под стола и сел тут же, рядом, в сувари. Его все ещё слегка пошатывало, но движения уже стали уверенней, а цвет лица - вполне обычным.
- Как Вы себя чувствуете? - спросил господин Кацу.
- Голова болит... И... и в животе... нехорошо как-то... - хмуро ответил хитокири. - Что это было? Ну тогда... когда я свалился?
- Обычный обморок, - довольно равнодушно, так, словно всё произошедшее было в порядке вещей, сказал чиновник. - Вы только что отравились. Причём совершенно добровольно. Я же предупрежал Вас, табак - яд. И неслабый. Могли бы просто поверить и не устраивать дурацких экспериментов... Теперь вот расплачивайтесь. - с некоторой долей злорадства заключил он.
- Я умру? - спокойно спросил молодой человек.
- Когда-нибудь непременно. Но сейчас, раз уж Вы очнулись и мы с Вами разговариваем, - вряд ли. Ну голова, наверное, ещё поболит или живот... Рвота, там, может, будет. Или понос... - Мальчишка с беспокойством взглянул на собеседника и отчаянно покраснел. - Может, будет, а может, и нет, - так же равнодушно успокоил его Кацу Кайсю. Достал из стола кружку, насыпал в неё заварки и без всяких церемоний залил её кипятком из чайника. Протянул сидящему. - Выпейте-ка лучше чаю, юноша. Это зелёный, с хризантемой...
- Я... не очень люблю... с хризантемой(31)... - непатриотично пробормотал хитокири. - И... я, наверное, пойду... - не очень уверенно продолжил он и попытался встать, но его снова шатнуло. Он сел.
- Пейте, легче будет... - настоятельно сказал министр. - И посидите ещё немного. - Молодой человек молча кивнул и медленно вытянул из-за пояса длинный меч(32). Положил его, однако, слева от себя. Затем всё так же, сидя на коленях, принял кружку из рук господина Кацу, немного отпил из неё, потом ещё... Взглянул на чиновника. Вид у него был весьма озадаченный.
- Что с Вами, юноша?
- Так странно... Привкуса крови нет...
- Крови?! - удивлённо переспросил господин Кацу.
- Н-неважно. Простите. Забудьте... Вкусный чай, я хотел сказать... Спасибо... - хитокири поставил кружку на татами(33).
- На здоровье... - ответил господин Кацу, садясь напротив него в гостевое кресло. - Может, ещё поговорим? - Мальчишка снова кивнул и приготовился слушать.
- Знаете, юноша, - начал министр, - жаждать приключений и опасностей, испытывать себя, играть в Ёсицунэ, Хаясидзаки Дзинскэ, Оиси Кураноскэ, Сога Горо(34), или даже в этого кошмарного хитокири Баттосая - это так естественно в вашем возрасте! Но в наше смутное время забраться в охраняемое правительственное здание и угрожать кому-то убийством - это уже слишком! А если бы я в самом деле решил, что Вы - убийца? И выдал бы Вас?
- Это н-не игра! Н-неужели Вы не поняли? - с отчаянием в голосе прошептал мальчишка. - Я... я, конечно, н-не очень взрослый, но я - хитокири и у меня - меч и приказ! Я ведь по правде убить Вас пришёл! А Вы... Вы! Неумный человек!!! Меня за шкирку - и под стол! Как котёнка! Прикрываете! Собой заслоняете! А если бы я Вас - в спину?!
Кацу Кайсю снова невольно улыбнулся. "Котёнок ты и есть, - подумал он. - Маленький глупый слепой котёнок. Хоть и хитокири." А вслух сказал:
- Извините, юноша, но у Вас на лице написано, что в спину Вы ни за что не ударите. Тем более того, кто Вас прикрывает. А за воротник Вас взял... Да, это было не очень вежливо. Зато быстро. Мне ужасно не хотелось, чтобы здесь была бойня. Сбежать в Вашем состоянии Вы бы не смогли, а мирная беседа хитокири с охранниками - это нонсенс. Не знаю, что бы они сделали с Вами. Что же касается Вас... Судя по тому, что Вы, не глядя, сотворили с моей вазочкой, Вы очень способный фехтовальщик. А камелия! Вы ведь только ПОСМОТРЕЛИ на неё!
Мальчишка опустил глаза.
- Я не хотел... камелию. Она красивая. Была...
- Да, кстати, юноша, - вдруг спохватился Кацу Кайсю. - Как же Вас всё-таки зовут? На самом деле? Таро? Дзиро? Зачем Вы назвались чужим именем? Ваше собственное, наверняка, звучит гораздо лучше. Может, Вы думали, что имя убийцы поможет Вам убивать? Но ведь имя само по себе не сделает Вас более умелым, свирепым или кровожадным, и вряд ли способно кого-нибудь напугать, тем более что сами-то Вы не очень похожи на того монстра, которого нам тут живописал господин Като.
- Да, описанию господина Като я не очень соответствую. - По лицу молодого человека промелькнула тень печальной улыбки. - Но, как я уже говорил Вам, меня зовут Химура Баттосай. Хитокири Баттосай, если хотите. Наверно, это не самое хорошее имя. Но оно - моё. Это я - головорез. Злобный и кровожадный монстр, о котором с ужасом шечется весь Киото и с которым то и дело обещают расправиться разные охранники...
"Всё-таки хорошо, что я отослал охрану..." - подумал Кацу Кайсю, а вслух с сомнением спросил:
- А скажите мне, злобный и кровожадный, Вам самому всё это всё не кажется странным? Вы - свирепый убийца, у Вас - меч и приказ, перед Вами - жертва, а Вы... Вместо того, чтобы быстро сделать дело и исчезнуть, вступаете в какие-то споры, чего-то разглядываете, проводите какие-то дурацкие опыты... При этом желания убить в Вас не больше, чем в новорождённом котёнке, которого только что до отвала накормили...
Мальчишка молчал. Нахохлившись, сидел он перед господином Кацу и вид у него был грустный.
- Вряд ли Вас смутило отсутствие меча, - продолжал Кацу Кайсю. - Убийство - это ведь не турнир по кэндзюцу, и, если Вы на самом деле убийца, Вы это лучше меня знаете. И моя болтовня о карме вряд ли Вас задела. Вы ещё слишком молоды, и, наверно, ещё не думаете о таких вещах...
- Я... я... думаю... - с трудом выдавил из себя хитокири. Рот его скривился, а глаза влажно заблестели. - Но про карму все говорят... Почти все. Если успевают... Я... я ведь стараюсь чтобы быстро... Чтобы не больно... - Он шмыгнул носом, заморгал и на щеках его показались мокрые дорожки.
- Про карму говорят, про адское пламя, про то, что махая мечом ничего не изменишь, про то, что я сопляк, который ничего не смыслит в жизни... - лихорадочно продолжал мальчишка и дорожки на его щеках становились всё шире и полноводней. - Все всегда так говорят! А Вы... Вы сказали, что земля - шар... Господин Кацу... Может, это неправда всё, может, она и не шар вовсе, я никогда не думал об этом. Может, Вы на самом деле - предатель и продаёте страну гайдзинам или ещё чего там... Может, гайдзины вовсе не такие умные и сильные, как Вы говорите... Не моё это дело - разбираться, я всего лишь исполняю приказ. Но не могли же меня просто так послать! Ведь ни за что не убивают!!! Но я... Я не могу! Не знаю, почему, но не могу!!! - тут он прервался, сердито вытер глаза и нос рукавом, немного отдышался и продолжал, уже более спокойно:
- Я, ведь, когда сюда пришёл, правда, хотел убить. Но здесь никого не было, и лучше, наверное, было бы уйти. Но мы столько готовились к этому, и я не мог всех подвести. Я решил, что подожду немного. Всё равно Вы когда-нибудь придёте. А не один, так ещё кого-нибудь заодно положу. Одним прислужником сёгуна больше, одним меньше...
Вот Вы говорили, что за столом более удачная позиция для засады. Я ведь и хотел там устроиться... Подошёл к столу, а там - книжка эта. С картинками. Глупо, да? Так попасться... - Молодой человек вопросительно взглянул на господина Кацу. Тот не смеялся.
- А потом? - спросил министр.
- А потом появились Вы. Если бы Вы закричали, схватились за меч или бросились бежать, я бы точно, убил. Но Вы... Разве так можно?! Я убийца, у меня задание, а Вы разговариваете со мной так, как будто я ученик Ваш, заниматься к Вам пришёл. Тут я понял, что не смогу, вот так просто, как раньше, взять и убить... Неправильно как-то это будет... Но я служу клану Тёсю, я сообщил Вам, кто я и зачем здесь, и, значит - должен... Иначе - позор. Потеря чести...
Я говорил с Вами обо всех этих гайдзинских вещах, а сам искал, как бы так сделать, чтобы и Вы в живых остались, и от меня это как бы не зависело. Ну, чтобы никто не подумал, что у меня плохая школа.Что я только грозиться могу... А тут эти курительные палочки подвернулись. Вы там что-то про гармонию, про внушение заговорили. И я подумал, что это - выход. Дурацкий, но выход. Я буду дышать, Вы что-нибудь такое скажете, ну, про то что убивать нехорошо и всё такое прочее, потом я сделаю вид, что подействовало, Вы поверите мне, ну, или сделаете вид, что поверили. И мы разойдёмся...
- Значит, Вы хотели сохранить лицо...
- Ну да!!! Трудно Вам было пару слов сказать?! До этого ведь у Вас хорошо получалось! "Зачем Вы здесь, Вы испортите себе карму..." Думаете, приятно было эту гадость вдыхать?! - похоже, мальчишка был искренне обижен.
- Вы уж извините, юноша, но я никак не мог понять, зачем Вы всё это затеяли. Мне казалось, что Вы жаждете узнать научную истину. И что это настолько важно для Вас, что Вы даже здоровьем решили рискнуть. Несмотря на то, что я Вас отговаривал... - господин Кацу разочарованно вздохнул. - А оказалось... Оказалось, Вы всего лишь хотели красиво уйти... Сохранить лицо... И может ли табак на самом деле восстановить мир и гармонию в обществе или хотя бы спасти кому-нибудь жизнь, это Вас совершенно не интересовало...
- Ну да, всего лишь лицо... - печально сказал молодой человек. - Потому, что эту истину я уже знаю... - Брови Кацу Кайсю удивлённо приподнялись.
- Я думаю, - продолжал хитокири, - что если бы табак и вправду был таким волшебным средством, люди давно бы уже знали об этом. И все бы стали им дышать, несмотря на то, что он такой... невкусный. И несмотря на прочие... последствия. И войн бы не было! Потому, что тогда все бы договорились и были бы счастливы! И... и никого не надо было бы убивать!!! - на глаза мальчишки снова навернулись слёзы. Вид у него был до того несчастный, что господину Кацу захотелось хоть как-то его приободрить.
- Кстати, юноша, - сказал он, - а ведь Вы выиграли. Вы действительно нашли вещь, от которой и счастья немного и пользы никакой.
- Я проиграл, - Молодой человек печально усмехнулся и голос его вдруг показался министру безжизненным, равнодушным и отстранённым. - Ваши табачные палочки - гадость жуткая, но господин Като, похоже, был совершенно счастлив, получив их. А насекомые от табака и в самом деле дохнут. Мы с его помощью огород спасали... Но это неважно. Я проиграл. Я получил приказ, и не выполнил. Все эти уловки... Кого я хотел обмануть!? Не выполнить приказ и сохранить лицо... Какая глупость!... Хитокири должен убить. Или умереть. Третьего не дано... А адское пламя... Это, наверное, не очень страшно... Ведь если ад - искупление, там наверное будет легче, чем здесь. Правда? Хитокири с надеждой посмотрел на недоумевающего министра, - Я, наверное, выдержу. Вы не смотрите, что я ...упал. Я ведь очень-очень выносливый! Прощайте, господин Кацу...
Название: Хитокири и многофункциональный утюг.
Автор: Umematsu aka Эгли
Фандом: Rurouni Kenshin
Бета: Сами пишем, сами правим.
Жанр: Наверное, это тихий незлобивый стёб, но временами бывает так грустно...
Рейтинг: PG-13, ничего непристойного или негуманного, просто манга RK сама по себе недетская вещь.
Размер: миди
Статус: окончен
Дисклаймер: Образ хитокири Баттосая принадлежит Нобухиро Вацуки. Светлый образ Кацу Кайсю принадлежит истории и всему человечеству, и в его лице - создателям 79-82 ТВ серий RK, и многим другим, кто на историю покушается.
Саммари: Можно считать это просто стёбом или альтернативным вариантом истории про Кэнсина, но мне кажется, попадись хитокири Баттосай в лапы Кацу Кайсю, так бы всё оно, примерно, и было...
Примечание автора: Автор до этого фанфиков почти не писал, поэтому можно смело наезжать. Но наезды типа "Ты дурак и меч у тебя дурацкий!"(С) рассматриваться не будут. Обоснуйте, пожалуйста, почему Вы так думаете.
ГАЙДЗИНСКИЕ ПРИМОЧКИ
или несколько эпизодов из жизни
рыжего хитокири.
или несколько эпизодов из жизни
рыжего хитокири.
1. Хитокири и многофункциональный утюг.
(Сокращённая версия.)
(Сокращённая версия.)
"От любопытства кошка сдохла..."
Японская поговорка.
"Главный принцип искусства войны -
побеждать, не вступая в битву."
Лао Цзы
"Если я буду знать больше о людях, которых убиваю,
я потеряю концентрацию. Я делаю это ради нового мира.
Это всё, что мне нужно знать."
Rurouni Kenshin
Японская поговорка.
"Главный принцип искусства войны -
побеждать, не вступая в битву."
Лао Цзы
"Если я буду знать больше о людях, которых убиваю,
я потеряю концентрацию. Я делаю это ради нового мира.
Это всё, что мне нужно знать."
Rurouni Kenshin
Активисты движения Сонно Дзёи(1) обожали Кацу Кайсю, военно-морского министра сёгуната. Они безумно обожали его убивать. Не проходило и недели, как в доме или в рабочем кабинете господина Кацу по собственной инициативе или по поручению свыше не появлялся очередной хитокири. А ещё бывало, идёт господин Кацу себе на работу или с работы, а его уже целая компания душегубов поджидает. В тёмном переулке. С мечами наизготовку.
Далее события развивались по-разному. Но итог всегда был один: министр оставался жив. Это было несколько странно, ведь два меча он носил только для порядку, в дело их никогда не пускал, да и кулаками махать не слишком любил. Не то чтобы господин Кацу совсем не умел драться. Просто он искренне считал, что эпоха мечей уже отошла в прошлое и что цивилизованный человек должен употреблять более гуманные методы убеждения, нежели заострённое железо. Что любой из патриотов, даже если это самый свирепый головорез, вполне способен понимать разумные доводы и, если с ним как следует поговорить, он не только откажется от своего неблаговидного намерения, но и направит свою кипучую энергию в более полезное русло. Например, на строительство военного флота.
читать дальше К возможности собственной смерти Кацу Кайсю относился по-философски: чему быть, того не миновать, и, вопреки ожиданиям товарищей из Сонно Дзёи, не только работу не прекращал, но ещё и морскую академию основал. Недалеко от императорской столицы, в прибрежном посёлке Хёго.(2) Чтобы самурайские отпрыски, доселе одну лишь китайскую грамоту зубрившие, ещё и к голландской науке(3) приохотились. По морям на пароходах плавать - это вам не на вёсельной плоскодонке у берега плескаться. Тут одними китайскими стихами не обойдёшься.
Сёгунат идею академии формально одобрил. Но денег на неё почему-то не нашлось. А вот Ёкои Сёнан, патриот из Кумамото денег на морскую науку не пожалел, дал целых 5 тысяч рё(4). Директором академии стал Сакамото Рёма, патриот иэ Тосы, а добрая половина из тех, кто когда-то приходил убивать господина Кацу, сейчас прилежно там училась...
Шёл 3-й год Бункю(5). В один из ясных холодных дней поздней осени, в ту пору, когда зацветают первые камелии Кацу Кайсю, как обычно, появился у себя в кабинете. Была первая половина часа Змеи(6), когда он, позёвывая и поёживаясь, взял большой медный чайник и пошёл за водой. Чай по утрам - самое то. Особенно в холодное время. И согреешься, и проснёшься. За водой, конечно, можно было послать и кого-то другого, должность позволяла, но министр предпочитал делать это сам. А то пока пойдут да принесут... Уснуть успеешь. Или замёрзнуть.
Министр прогулялся до колодца, по дороге решил несколько мелких вопросов и к середине часа Лошади с полным чайником подошёл к своему кабинету.
Едва он отодвинул фусума(7), как понял, что с мечтой о чае в ближайшй час, придётся расстаться. И, хорошо, если не насовсем. В кабинете его ожидали. И, похоже, довольно давно. Кацу Кайсю вздохнул. Не то чтобы он совсем не любил посетителей. Просто, когда они без предупреждения приходят через окно второго этажа, сёдзи(8) за собой не задвигают, обуви не снимают, да ещё и мечи при себе оставляют, это вызывает некоторые подозрения.
Поджидавший господина Кацу посетитель отчего-то проигнорировал удобное деревянное кресло с резными подлокотниками и пристроился на краешке огромного и высокого, в европейском стиле, письменного стола замминистра. В ожидании он немного заскучал и начал листать большой иллюстрированный атлас звёздного неба, привезённый бывшим капитаном Канрин-Мару(9) из Америки, и так увлёкся, что прихода замминистра просто не заметил. Он с любопытством разглядывал напечатанных и раскрашенных от руки героев и чудищ, которых гайдзины поместили на небо, а Кацу Кайсю с не меньшим любопытством разглядывал его самого.
Это был хрупкий изящный юноша, почти мальчик, быть может, даже не прошедший ещё обряда Гэмпуку(10). Причёска, по крайней мере, у него была вполне мальчишеской. Волосы спереди и по бокам были острижены и буйно торчали в разные стороны, а на затылке - стянуты в длинный хвост.
Как большинство деревенских самураев и ронинов, в последнее время наводнивших улицы обеих столиц, одет он был небогато. Старое потрёпанное хаори(11) без гербов и кимоно под ним были окрашены дешёвым индиго, а видавшие виды светло-серые хакама из грубого полотна давно утратили следы положенных складок и сильно обтрепались по низу.
Гайдзинскую книжку он твёрдой рукой держал вверх ногами и вид у него был донельзя изумлённый.
Господин Кацу смотрел на него и невольно улыбался: мальчишка был забавным. И на редкость симпатичным. Солнечные лучи, падая в раскрытое окно, путались в его лохматой шевелюре и вокруг его головы словно бы сиял ореол. Он казался ангелом, любопытным и наивным посланцем небес, которого зачем-то обрядили в самурайские лохмотья, вручили два меча и отправили в этот жестокий и непонятный мир, столь чуждый небесной безмятежности. Чиновник помотал головой, потом немного поморгал, потом протёр глаза свободной от чайника рукой. Было в этом волшебном сиянии что-то ещё. Помимо солнечных лучей. Нет, он не ошибся. Волосы у юного посетителя были необычного, жизнерадостно-рыжего цвета. Цвета огня. Цвета закатного солнца...
Кто знает, сколько бы ещё Кацу Кайсю предавался созерцанию, если бы почти позабытый чайник не напомнил о себе. Он заскользил из ослабевших рук министра, опасно наклонился и щедро оросил ледяной струёй его белые таби, низ полосатых хакама и деревянный пол коридора. Господин Кацу вздрогнул и вернулся к реальности.
- Вот ведь чёрт! - ругнулся он про себя. - Чего-то я совсем расслабился. Этот неизвестно кто, быть может, убивать меня пришёл, а я любуюсь им, словно осенней кацурой(12)!
Наверно лучше всего было бы теперь, потихоньку, пока его не заметили, исчезнуть и вызвать охрану. В конце концов, это их работа. Они этого рыжего проворонили, вот пусть теперь ловят и разбираются. кто такой и зачем в кабинет залез. Но Кацу Кайсю почему-то стало жаль мальчишку. Может, он никакой и не убийца вовсе, - подумал он. - Может, он с чем хорошим пришёл, а я его - охранникам...
Ну, ладно. Даже если он - патриот, ксенофоб и убийца, это ещё не повод его выдавать. Господин Кацу слышал, что порой делают слуги сёгуна с пойманными патриотами, и особенно с хитокири, чтобы услышать ответы на некоторые интересующие их вопросы. И что делают с собой патриоты, а особенно хитокири, чтобы на эти вопросы не отвечать. Странная гайдзинская книжка тогда может стать последней в жизни рыжего растяпы. Других уже не будет. И вообще ничего не будет. Ничего хорошего.
А ещё господину Кацу очень хотелось чаю. И он решился. Тихонечко вошёл в кабинет, осторожно задвинул за собой фусума. Неслышно подошёл к маленькой переносной глиняной жаровне - хибати, расписанной по трафарету изящными кобальтовыми гортензиями. Поставил на пол чайник и, раздувая огонь, сказал, как бы между прочим:
- Я полагаю, юноша, если Вы перевернёте книгу, изображения станут более привычными...
Молодой человек вздрогнул и поднял голову. Синие, как вечерние сумерки, глаза удивлённо распахнулись, а щёки стали пунцовыми.
- Н-но... ведь... - он аккуратно закрыл атлас, повертел его в руках, потом снова открыл, перевернул, опять закрыл и, наконец, вопросительно взглянул на министра. Кацу Кайсю снова улыбнулся. Когда-то он тоже попадался в эту ловушку.
- Гайдзины читают слева направо. И книги у них начинаются там, где наши заканчиваются. Поэтому, я бы на Вашем месте книгу перевернул. Впрочем, это всего лишь атлас звёздного неба. И его можно смотреть, как угодно. Даже перевёрнутым.
- Карты...неба?! - Синие глаза стали ещё больше, а возглас был озадаченным и восхищённым одновременно. От господина Кацу, похоже, ждали объяснений. Но Кацу Кайсю ничего объяснять не стал. Огонь в хибати разгорелся. Министр поставил чайник на треногу. Теперь можно было перейти к делу.
- Между прочим, юноша, Вы сидите на столе, и, похоже, Вам удобно... - несколько ворчливо заметил он. - Допускаю, что это превый европейский стол, с которым Вы имеете дело, и сообщаю Вам, что сидеть на столе - дурной тон...
Про обувь и мечи господин Кацу пока молчал. Мальчишка снова вспыхнул, соскочил со стола и смущённо пробормотал:
- Да... Я... я знаю... это очень нехорошо... нужно в кресло... Извините... Но я... вошёл, а здесь никого не было... Долго не было... А... а со стола всю комнату видно... И... и меч извлекать удобнее... Вот я и...
- А Вы, оказывается, стратег, юноша... Прямо Сунь Цзы(13). - ехидно заметил Кацу Кайсю.
- Сунь... Кто? - недоумённо спросил молодой человек. Иронии он, похоже, не заметил.
- Сунь Цзы, китайский полководец. Помните такого? - и господин Кацу бойко заговорил по-китайски. Мальчишка непонимающе уставился на него. Очевидно, с китайским у него было не очень. - "В гористой местности, если ты располагаешься первым, обязательно располагайся на высоте, на солнечной стороне и так жди..." (14) - милосердно перевёл ему министр. - Но лично я бы на Вашем месте для ожидания располжился бы не НА столе, а ЗА столом. В кресле или за тумбой, в зависимости от того, зачем Вы сюда вошли. Так было бы гораздо лучше. Не так ли? - он вопросительно глянул на посетителя. Тот безжалостно комкал штанину хакама, краснел, бледнел, прятал глаза и, похоже, совершенно не знал, куда деться от стыда.
- Да, кстати, а ЗАЧЕМ Вы вошли сюда? - не давая ему опомниться, решительно спросил господин Кацу. Сели на стол, ждали кого-то, да ещё и меч собрались извлекать? Что Вам понадобилось в моём кабинете?
- Так это...Ваш... кабинет... - Некоторое время посетитель остолбенело стоял, что-то лихорадочно соображая, затем, на мгновенье, лицо его выразило величайшее огорчение. Но вот, брови его сдвинулись к переносице, он сурово взглянул на чиновника и сказал:
- Значит, Вы - Кацу Ринтаро по прозвищу Кайсю, министр военно-морского флота сёгуната?
- Ну да. Я - Кацу Кайсю... Чем обязан?
- Химура...Баттосай... клан Тёсю... - представился молодой человек. Он явно пытался придать голосу звучность и торжественность, но как-то не выходило. Голос срывался то на хрип, то на шёпот. - Господин Кацу... Вы... Вы, наверное, неплохой человек... И... Лично против Вас я ничего не имею... Но ради императора, ради изгнания варваров я должен осуществить Кару Небес. Я здесь, чтобы забрать Вашу жизнь. Берите меч и защищайтесь!
Тут он выразительно кивнул в сторону ниши, где на подставке, надёжно завязанные, мирно лежали мечи несчастного чиновника и решительно положил левую руку на ножны.
"Действительно, ангел, - с печальной иронией вздохнул Кацу Кайсю. - Карающий посланец небес. Хитокири. И если бы, войдя, он застал меня здесь, меня бы, наверное, уже не было. Книга и разговор сделали своё дело. И сейчас он колеблется. Не привык, видать, ещё вот так, запросто, живых людей резать..." - А вслух ворчливо спросил:
- А если не возьму? Убьёте безоружного? - Хитокири нахмурился ещё больше, но промолчал.
- Тэнтю(15)... Дзёи... - ворчал замминистра, не спеша прохаживаясь по кабинету. - Кто бы говорил... Вы когда на себя в зеркало в последний раз глядели, юноша? Вы же сами - вылитый варвар!
Хитокири поморщился и сердито засопел. Напоминание, видно, было не из приятных.
- А убивать Вам, похоже, не очень нравится - продолжал господин Кацу. Иначе Вы бы уже сделали это... Тогда зачем Вы здесь? Деньги? - Не думаю, что Вам много платят... Слава? - Вы можете совершить множество убийств, но хитокири лучше молчать о своих подвигах... Власть? - Для власти нужны знания, опыт, положение в обществе. Чистые руки, наконец! Ничего этого, похоже, у Вас нет... Так чего же Вы хотите? - Сопение прекратилось. Жёсткая складка над переносицей мальчишки разгладилась и он медленно опустил левую руку.
- Счастье... Я хочу счастья... Для всех... - тихо и мечтательно произнёс он, глядя куда-то сквозь господина Кацу.
- Хм... А я, значит, препятствие на пути к этому Вашему всеобщему счастью. И стоит только меня убить, как на земле воцарится мир, гармония и всеобщее благоденствие. Так?
- Ну да... - растерянно согласился хитокири. Потом вдруг спохватился: - То есть нет... - И, наконец, совсем уже растерявшись, возопил: - Да не знаю я! Чего Вы пристали!? Мне сказали - я убил! Да и Вам какое дело, чего там воцарится!? Вас-то уже не будет!
- Постойте. Как это - какое дело!? - обиделся министр. - Речь всё-таки идёт о МОЕЙ жизни... Вот представьте... Живёт себе Кацу Кайсю, морской флот для страны создать пытается, и полагает свою жалкую жизнь и весьма скромную деятельность пусть не очень важными но всё же нужными и для будущего, и для счастья. Но тут приходит некий молодой человек, и заявляет, что смерть господина Кацу будет гораздо полезнее его жизни... Вот Вы, юноша, вроде бы как правосудие изображаете. Хотелось бы поконкретнее узнать, за что же такая немилость... Тем более, что против меня лично Вы ничего не имеете...
- Можно подумать, Вам будет легче от этого, - хмуро пробурчал мальчишка.
- Легче будет Вам. Это ведь Вы собираетесь испортить себе карму. Я полагаю, для этого у Вас должна быть о-о-очень серьёзная причина...
- Вот привязались! Работа у меня такая - убивать! Клан Тёсю...
- Да оставьте Вы в покое клан Тёсю! Тем более, что Вы из Хиго(16), юноша! И не делайте таких больших удивлённых глаз! Я достаточно пожил в Нагасаки, чтобы различать акценты Тёсю и Хиго(17)!
Итак, Химура Баттосай, сторонник изгнания варваров с варварской внешностью, выходец из Хиго, зачем-то работающий на клан Тёсю, хитокири, который не любит убивать, борец за всеобщее счастье... Скольких Вы уже сделали несчастными, а? Почему Вы хотите меня убить?
Готового ответа, похоже, у мальчишки не было. Он машинально снова присел на край стола и некоторое время просидел так, ссутулившись и хмуро разглядывая собственные пыльные варадзи и небольшую дырку на правом таби. Но вот он выпрямился, с вызовом глянул на Кацу Кайсю и с воодушевлением сказал:
- Вы - предатель, господин Кацу! Вы служите сёгуну. А он власть у императора отобрал. Из-за этого в нашей стране всё плохо и люди страдают. А ещё Вы хотите пустить в страну гайдзинов. А гайдзины - зло! Они хотят нас поработить, осквернить нашу землю. А Вы общаетесь с ними! Обычаи их перенимаете! Стол этот дурацкий завели! Книжки варварские читаете! Как будто у нас своих книжек нет!! И... и даже за море к ним ездили!!! Этого Вам хватит?!
- Ну вот, это уже что-то... - одобрил министр. - Хорошо, начнём по порядку. Отношения двора и шатра(18), как и вопросы общественного блага - вещи сложные. И чтобы понять их, нужно знать и свою историю, и китайскую классику. Как у вас с китайской классикой, это я уже понял. Но, может быть, Вы сильны в истории? - Мальчишка отвёл глаза, обиженно надулся и снова засопел. - Ясно... - подытожил господин Кацу. - Вопросы о сёгуне и всеобщем счастье временно можно считать закрытыми. Вот познакомитесь хотя бы с азами учения Мито (19), тогда я с удовольствием с Вами побеседую... Теперь - гайдзины... Начнём с простого и понятного для любого фехтовальщика. Скажите мне, юноша, когда Вы собираетесь с кем-нибудь подраться, Вы ведь наверняка учитываете его стиль, силу, особенности его фигуры...
Синие глаза хитокири вновь растерянно округлились.
- Ну, да...
- Так вот, молодой человек. Если Вы во имя Вашего всеобщего счастья собираетесь драться с варварами, а, судя по Вашему настрою, дело идёт именно к этому, то для начала Вам хотя бы следует знать, что они из себя представляют. И если то, что они придумали, сможет сделать Вас сильнее и поможет с ними драться, это нужно изучить и применять. Хотя бы поэтому с варварами стоит общаться. И книжки их читать. Поверьте мне, они мно-ого чего интересного напридумывали...
Хитокири молчал.
- Наверняка Вы даже не представляете, насколько сильны наши враги.Насколько огромны. Идите, взгляните хотя бы сюда... - министр подошёл к большому, в половину человеческого роста глобусу, стоявшему у стены. - Вот Япония... Видите, какая маленькая? А это вот Америка... Есть разница? Это вот Англия...Франция... Голландия... Россия...
Мальчишка его не слушал. Некоторое время он с восхищением и опаской глядел на неторпливо вращавшийся блестящий разноцветный шар, затем, наконец, решился и спросил:
- Господин Кацу, а зачем вы это... эту... вещь... крутите и тыкаете?
"Неужели, глобуса никогда не видел? - подумал чиновник, - хотя, если он даже про Сунь Цзы не слыхал..." - Вслух же вежливо пояснил:
- Это - модель Земли. Здесь все страны и моря нарисованы.
Мальчишка некоторое время соображал. Затем последовал новый вопрос.
- Так это...ещё одна... карта?! А... А зачем тогда её на этой круглой штуке нарисовали? - Такое девственное неведение понемногу стало раздражать господина Кацу.
"Вот ведь троглодит попался! Он вообще хоть что-нибудь знает? - невежливо подумал он. - Или думает, мечом махать научился и всё - судьба мира в его руках! Кто его только учил?!"
Вслух же министр изрёк истину, которая уже лет сто, как была известна всем мало-мальски просвещённым людям от Кюсю до Эдзо(20):
- Земля - шар! Огромный шар! Такой же шар, как Солнце, Луна и звёзды! - он уже не стал добивать мальчишку известием о том, что все эти шары висят себе в воздухе и ни за что не держатся.
Хитокири недоумённо уставился на господина Кацу. Вид у него был такой, словно он не мог понять, то ли его разыгрывают, то ли предлагают помедитировать над очередным коаном.
- Земля - шар! - повторил министр. - и все мы ходим по поверхности этого шара. А гайдзины, начиная с Мадзэрана(21), на своих кораблях уже не раз его обогнули.
- Мало ли чего они там обогнули! - запальчиво воскликнул мальчишка. - Я, вон, тоже могу обогнуть равнину Мусаси(22). Без всяких кораблей. Но это ещё не значит, что она - шар...
- Ну, разумеется, юноша, равнина Мусаси не шар. Поэтому, огибая её, Вы сначада пойдёте на восток, потом на юг, потом на запад и затем на север. А вот Землю можно обогнуть двигаясь лишь в одном из этих направлений. Вот так. Или так... - и господин Кацу снова стал крутить глобус.
- Ну ладно, пусть будет шар. - дипломатично согласился хитокири после некоторого размышления. Затем острожно дотронулся до глобуса и спросил:
- Значит, Япония - здесь?
- Да...
- А Америка - тут?
- Ну, да...
- А это - Англия...
- Хм... А у Вас неплохая память, юноша...
- То есть мы - здесь, а они там... И... и они тоже ходят по земле... Ногами...
- А как иначе?!
- Так что они вниз головой что ли ходят?
- Ну, да. Нам кажется, что вниз головой ходят они, а им - что мы...
- Это же невозможно! Они же упадут!!!
- Самое забавное в том, что они тоже иногда думают, почему же не падаем мы. А не падает никто потому, что существует земное притяжение. Земля притягивает всё, что на ней есть. И нас, и гайдзинов, и все-все-все предметы...
- А птицы? Они что, не притягиваются? - Кацу Кайсю устало вздохнул. Если честно, про птиц он как-то не помнил. И вообще, с какой стати он, министр военно-морского флота, должен тратить своё драгоценное время, на этого тёмного невежественного хитокири? Нет, мальчишка ему в общем-то нравился и беседа выходила довольно забавной, но работа стояла. Хотя, кто его знает, что на самом деле важнее, флот или такие вот беседы. Не пришёл бы ты сюда, мальчик, так и не узнал бы, что земля - шар. Учиться бы тебе, а ты людей режешь...
- Господин Кацу, - прервал его размышления молодой человек, - вот Вы, вроде, такой учёный... Неужели Вам в голову не приходило, что если варвары ходят вниз головой и книги у них перевёрнутые и, вообще, у них всё не так, как у нас, то нам от их придумок один только вред будет? И ничему полезному они научить нас не смогут!?
- Тогда скажите мне, юноша, если от гайдзинов один только вред, зачем некий господин из Тёсю по имени Ёсида Сёин(23) собирался уплыть в Америку? И зачем ещё один наверняка небезызвестный Вам господин Такасуги Синсаку ездил в Шанхай? Или они тоже - предатели?
Хитокири вздрогнул и слегка побледнел, но почти мгновенно овладел собой, и метнул из-под насупленных бровей в господина Кацу ярко-синюю молнию.
- Они... это... Это другое! - сердито и в то же время как бы оправдываясь начал он. - Это... Это они... вредность гайдзинскую изучали... Чтобы лучше драться!!! Вы же сами говорили: изучть противника и всё такое! А вот Вы... - В голосе молодого человека снова зазвучал пафос, - Вы Родину им хотите продать! Договоры заключаете! Варварским барахлом кабинет забили и пытаетесь всех убедить, будто от этого есть какая-то польза!
Кацу Кайсю немного обиделся. К обвинениям в продаже Родины он как-то уже привык, но вот кабинет... Кабинет был его гордостью и большинство из собранных в нём гайдзинских вещей имело несомненную практическую или научную ценность и даже являлось предметом зависти некоторых коллег и посетителей. А этот рыжий малолетний троглодит... Нет, при всей к нему симпатии, подобное воинствующее невежество спускать не стоит! Оно должно быть посрамлено и наказано! И немедленно! Заранее предвкушая торжество науки, господин Кацу произнёс:
- Значит, по-Вашему, юноша, нам нечему учиться у гайдзинов? - Хитокири молча кивнул. - А всё это - замминистра широким жестом повёл вокруг себя, - барахло? - Хитокири снова кивнул. - В таком случае Вы без труда найдёте здесь хотя бы одну-две гайдзинские вещи которые не смогут принести людям ни пользы, ни счастья. Сможете? - Хитокири опять кивнул и медленно пошёл по кабинету...
Он оглядел стол и кресла, бросил взгляд на глобус, покосился на витую деревянную вешалку, где висели американская шляпа министра и его английский шёлковый зонтик, некоторое время рассматривал замысловатые часы с кукушкой, потом заглянул в небольшое стеклянное зеркало в резной раме и украдкой показал язык собственному отражению. Затем подошёл к огромному шкафу, где за стеклянными дверцами находилась основная часть гайдзинской коллекции Кацу Кайсю, и упёрся взглядом в стекло. Министр не без интереса наблюдал за ним и ожидал...
Мальчишка благополучно прошёл мимо секстанта, астролябии, нескольких компасов и целой батареи гайдзинских книг по астрономии, тригонометрии, судовождению и навигации, достал подзорную трубу, повертел её в руках, заглянул в неё с обеих сторон, отчего-то вздохнул и положил на место. Оставил без внимания красивую, но в общем-то бесполезную модель парусника, не очень полезную, но очень изящную музыкальную шкатулку и весьма полезный и довольно изящный барометр. После он извлёк из шкафа немецкий угольный утюг и с сомнением на него уставился. Утюг был многофункциональный, последней модели. Новенький, блестящий, ни разу не пользованный. Как обещалось в рекламном листке, с его помощью можно было не только гладить бельё, но и колоть орехи, давить чеснок, печь вафли и даже ловить мышей. Хотя, если честно, господин Кацу плохо представлял себе, как можно ловить мышей тем же предметом, в котором готовят еду. Всё-таки молодой человек отчасти был прав: гайдзины, они иногда такие неправильные! Утюг был внимательно осмотрен со всех сторон, но всё же водворён обратно на своё место. Экскурсия по кабинету подходила к концу. И министр уже начал было думать, что мальчишка, не найдя ничего явно бесполезного, признает поражение и, быть может, даже раскается и принесёт извинения за свои слова. Но не тут-то было. Хитокири вдруг принюхался, снял с полки небольшую прямоугольную коробочку, открыл её, сунул туда нос, сморщился, чихнул и с победным видом протянул её Кацу Кайсю.
- Вот. Зачем это?
Господин Кацу вздохнул. В коробке лежали отборные гаванские сигары. Это был один из тех многочисленных и ничего особо не значащих подарков, которыми обычно обмениваются во время официальных визитов. Для использования по прямому назначению элитное курево оказалось слишком крепким. У господина Кацу имелось несколько идей, как его извести, да руки как-то не доходили. Три года коробка лежала без дела и, наконец, дождалась. И вот теперь, он, солидный учёный человек, должен был убедительно доказать рыжему молокососу, судя по всему, никогда не державшему в зубах обыкновенной японской трубки, полезность и необходимость этих вонючих цилиндриков цвета камышевки.
- Это сигары, юноша. Варвары их курят так же, как японцы - трубки. Для удовольствия.
- Для удовольствия? - Хитокири с сомнением взглянул на министра. - Они же так... воняют...
Да, запах был не очень. Особенно когда сигары тлели. Репутацию сигар и гайдзинов надо было срочно спасать и Кацу Кайсю стал лихорадочно вспоминать всё, что он когда-либо слышал о табаке.
- Ну, не в запахе дело, - не очень уверенно начал он. - Запах это... Это... для насекомых. Понимаете, юноша, сигары часто курят на открытом воздухе, любуясь природой, и запах отгоняет комаров и... и выводит блох - в последнем министр был не очень уверен, но молодого человека, похоже, его слова вдохновили. Однако, слов ему было явно недостаточно. Он постоял немного, словно бы к чему-то прислушиваясь, потом внимательно оглядел себя и, наконец грустно сказал:
- К сожалению, сейчас у меня нет блох... - тут он с надеждой посмотрел на чиновника, не решаясь спросить.
- Не надейтесь, юноша, - огорчил его Кацу Кайсю, - у меня их тоже нет...
Возможно, он предполагал, что этим всё и закончится, но жажда истины толкала хитокири на новые поиски. Теперь он метался по углам и осматривал щели в стенах и солому татами.
- Сейчас всё-таки почти зима, юноша, - напомнил ему министр, - и большинство насекомых крепко спит... Ну, а те, кто не спит... Знаете, у Вас слишком заинтересованный вид. Я бы на их месте ни за что бы не вылез...
- Скажите уж сразу. что москитная сетка и гвоздичное масло лучше, - с победным видом заключил мальчишка. Господин Кацу охотно бы с ним согласился, если бы эти дурацкие сигары не олицетворяли сейчас собой все гайдзинские изобретения. Поэтому он выдвинул последний оставшийся в их защиту аргумент. В свете последних событий, как ему казалось, довольно актуальный.
- Между прочим, юноша, коренные жители Америки курили табак, когда заключали мир с враждебными племенами. Это называлось "выкурить трубку мира". А сейчас гайдзины используют его на переговорах. Сначала вместе обедают, а потом идут курить сигары. И там, вдыхая дым, ведут эти самые переговоры и приходят к общему мнению. Сам видел.
- А... а те, кто... несогласен? - осторожно спросил мальчишка. - Тоже к нему приходят?
- Наверняка. Возможно, в табачном дыме есть что-то такое, что заставляет соглашаться... Один гайдзинский учёный сказал мне, что индейские колдуны с его помощью лечат болезни, общаются с богами и предсказывают будущее. Может быть, боги говорят им, как обрести мир и гармонию?
В глазах хитокири блеснул нехороший огонёк. Он посмотрел на Кацу Кайсю, потом на свой меч и замминистра тут же пожалел, что не остановился на рассказе о комарах и блохах...
- Проверим? - почти весело сказал молодой человек. - Я ведь пришёл Вас убить. Если эти палочки на самом деле такие волшебные, то Вы с их помощью сможете уговорить меня оставить Вам жизнь. Так?
Кацу Кайсю хотел было возразить, что гайдзинский табак, конечно, сильное средство. Когда-то думали, что он способен спасти от многих болезней и даже от сливовой заразы(25), но вряд ли с его помощью можно заставить кого-то отказаться от убийства и что если юноша курит в первый раз, а по всему видно, что так оно и есть, зелье это, скорей всего, произведёт обратный эффект, нежели обретение им мира и гармонии. Но хитокири его уже не слушал. Он вынул из коробки одну сигару, протянул её господину Кацу и решительным, не допускающим никаких возражений тоном сказал:
- Сейчас Вы поджигаете эту палочку и рассказываете как её курят, я буду дышать, а Вы попытаетесь уговорить меня не убивать Вас. Если Вы сказали неправду, то я не уговорюсь и... и убью...
- Но я же не колдун! И... и даже не гайдзин... И я не знаю, как...
- Это неважно! - отрезал малолетний троглодит. - Вы умный. Чего-нибудь придумаете.
- Кстати, юноша, - ещё раз попытался остановить его Кацу Кайсю, - сигары обычно курят после плотного обеда... Вы хоть ели сегодня? - Вид у хитокири был если не голодный, то, по крайней мере, какой-то недокормленный.
- Д-да... Т-то есть нет... Не помню... - слегка растерялся он. Впрочем, почти сразу же спохватился, сердито сверкнул глазами на чиновника и грубо буркнул: - Неважно!!! Чего Вы тянете?! Боитесь?!
- За Вас...
- За меня-то чего? Не меня ведь убивать будем, а Вас! Ну же!!!
А, будь, что будет, - решил министр. - Может, хоть вонь его отпугнёт. - Взял у мальчишки сигару, срезал кончик, достал из жаровни уголёк...
- Ну вот, наслаждайтесь...
- Гадость какая, - невежливо сказал хитокири, потянув носом. И, тем не менее, отважно взял сигару в зубы и глубоко вдохнул. Глаза его мгновенно наполнились слезами, а кашель согнул пополам.
- Как горько... - произнёс он, откашлявшись. - Ну, давайте же, скажите что-нибудь! Я... Я же убью Вас! - тут он снова от души вдохнул дым и опять закашлялся. Стоя в трёх шагах от новоявленного естествоиспытателя, Кацу Кайсю в замешателстве глядел на него, ожидая развязки. Было в этом дурацком эксперименте и во всём происходящем что-то до ужаса фальшивое. Ну, да... Вроде бы есть все: убийца, получивший приказ, есть ультиматум, есть меч, готовый вылететь из ножен... Не было одного - желания убить. Уж что-что, а это желание господин Кацу ощущал даже издали...
- В конце концов! - устав ждать, жалобно взмолился мальчишка в перерыве между вдохами и новыми приступами кашля. - Это... это... немилосердно! Хитокири и то так людей не мучают!
" Кто бы говорил! - подумал министр. - Ты, мальчик, вот уже целый час жилы из меня тянешь. Убью, убью... Пришёл убивать так убивай, не можешь - уходи и не грозись попусту. Может, ты и не убийца вовсе? Тогда - кто? И что за игру ты ведёшь?" - А вслух сказал:
- Может, попробовали и хватит, юноша? На Вас же лица нет! Дайте-ка это сюда... - господин Кацу шагнул было к мальчишке и протянул руку, но тот отпрянул, а в глазах его снова блеснула синяя молния.
- Стойте, где стоите! (Кха-кха!) Давайте уж до конца!!! (Кха!) Либо Вы отговариваете меня, либо я Вас (Кха-кха-кха!) убиваю! Раз!
"Ребёнок... Ребёнок, играющий в убийцу... Взрослой жизни захотел, мальчик? Хорошо, что я не вызвал охрану, а то отвечал бы ты сейчас за свои фокусы по полной. Как взрослый..."
- Прекратите немедленно! Вы же...
- Два!!! (Кха-кха-кха!!!) - И новая затяжка. Лицо мальчишки покрылось испариной и стало белым, как фарфор. "Три"сказать он не успел. Глаза его широко раскрылись, в них застыло удивлённое и какое-то жалобное выражение, а ноги подогнулись. Он медленно осел на татами, повалился на бок и замер. Злополучная сигара шлёпнулась рядом и солома под тлеющим её концом сразу же потемнела.
Ещё пожара здесь не хватало! Кацу Кайсю рванулся к вовсю кипевшему чайнику, схватил его и залил тлеющий окурок. Потом взглянул на лежавшего и сурово сказал:
- Всё! Хватит дурить, юноша! Поиграли и ладно. Вставайте! - Тот лежал неподвижно на правом боку, скорчившись и подобрав под себя ноги. Левая рука его всё ещё сжимала ножны меча, а правая безвольно вытянулась вперёд.
- Эй! - склонился над ним министр. Мальчишка не отвечал. Он лежал, маленький, хрупкий беззащитный, глаза его были закрыты, рыжие волосы расыпались по бледному бескровному лицу и от этого казались ещё ярче. Господин Кацу смотрел на него и ощущал угрызения совести. Никакого торжества науки и посрамления воинствующего невежества не получилось. Получился один отравленный хитокири, который таким станным способом, но всё же доказал, что гайдзины - зло. Впрочем, какой он хитокири? Обычный деревенский мальчик. Наивный, любопытный, не сильно грамотный, не лучшим образом воспитанный. Счастья захотел. Для всех... Мечом научился махать, хвалили его там, наверное... Наслушался взрослых разговоров и потянуло его на подвиги. В столицу приехал. Спасать Отечество, министров убивать. В кабинет вот залез, Ёсицунэ(26) сопливый...
Кацу Кайсю смотрел и снова думал, какой же он всё-таки симпатичный, особенно сейчас, когда лежит вот так. Тихий такой, безвредный... Даже будить не хочется.
Но привести мальчишку в чувство всё же было необходимо. Ещё зайдёт кто, а тут этот оборванец без сознания, без пропуска, да ещё и с оружием. Господин Кацу поставил чайник на стол, открыл ещё одно окно и слегка задумался. Для возвращения сознания проще всего было бы похлопать молодого человека по щекам, и министр замахнулся было, но тут взгляд его упал на левую руку хитокири, так и не выпустившую ножны. Нет, пожалуй не стоит. Он, может, и с Кюсю, но судя по тому, с чем он пришёл, вряд ли его учили подставлять другую щёку и любить врагов. И хотя до сих пор угрозы убить не подкреплялись даже желанием, было бы несколько неразумно хлопать по щекам человека, назвавшегося Баттосаем(27), когда у него под рукой меч. Кто знает, на что он способен? Может у него там какой-нибудь приём баттодзюцу(28) из позиции лёжа в обмороке имеется... Да, полить его из чайника было бы, пожалуй, безопаснее. Хотя нет. Не из чайника. Ещё обварить его не хватало.
Взгляд Кацу Кайсю упал на небольшую бамбуковую вазочку с одинокой красной камелией, мирно висевшую на стене. Он снял вазочку с гвоздя, аккуратно извлёк цветок, и, мимоходом размышляя о том, что этот способ тоже не слишком безопасен, опустился на колени рядом с молодым человеком. Тоненькая струйка воды полилась на лицо лежащего...
- Йя -а!!! - Крик был громким и резким. Господин Кацу вздрогнул от неожиданности, ощутил лёгкое дуновение и в следующий же миг у его горла очутилось дрожащее острие клинка. Лопатки министра упёрлись в край стола, а сам он замер, нелепо раскинув руки в стороны. В одной была камелия. В другой - бамбуковая вазочка... Чпок! Дно вазочки отделилось и с глухим стуком упало на татами...
Хитокири стоял перед ним на одном колене, его слегка пошатывало, глаза были полуприкрыты и мутны, а на губах блуждала довольная усмешка.
- К-ка-кой-то Вы сегодня н-неловкий, наставник... - заплетающимся языком проговорил он. - Н-ни-как н-накануне сакэ перебрали... Раньше я В-вас не д-доставал... А давайте-ка... - тут молодой человек поднялся, отнял меч от шеи чиновника, не спеша вложил его в ножны и встал в стойку баттодзюцу, готовый в любой момент снова его извлечь. Господина Кацу явно за кого-то принимали и ожидали от него каких-то действий. И снова - никакого желания убить он не чувствовал. Соперничество - да. Любопытство - да. Зависть или ревность - может быть... Но желания убийства не было. Этот странный факт требовал размышления. Но поразмышлять ему не дали. Глаза хитокири хищно сузились, он в упор уставился на Кацу Кайсю, и министр ощутил давящую волну жуткого ужаса. По комнате пронёсся небольшой смерч, в воздухе закружились листы бумаги, что-то покатилось, задрожало, зазвенело... Это был взгляд, от которого можно было бы умереть на месте. От страха. Но господин Кацу взгляд выдержал. Он привык. Не впервой на него так смотрели.
А вот камелия не вынесла. Послышался лёгкий треск. Плотные блестящие листья лишь сегодня срезанного цветка рвались и лопались, а полураскрывшийся бутон вдруг скукожился, отделился от стебля и мягко шлёпнулся на плетёную солому пола.
Положение становилось опасным. Мальчишка совершенно перестал соображать, где находится. Он ждал атаки. И стоило чиновнику пошевелиться, всё могло закончится мгновенно. И очень печально.
Кацу Кайсю собрал всю свою волю, взглянул в мутные и беспощадные синие глаза и негромко сказал:
- В старину говорили, что самурай не должен прикасаться к камелии, иначе голова его упадёт, подобно отцветшему бутону... Похоже, древние были правы... Ну, да ладно... Дайте мне ещё немножко времени. Я сочиню дзисэй(29). Запишете его потом, ладно? Упавший бутон камелии - хорошая тема...
Давящая сила куда-то ушла, вихрь улёгся. Молодой человек вздрогнул и выпрямился. Убрал руки с меча, помотал головой, а затем медленно обвёл взглядом стоявшего на коленях министра, испорченную вазочку, сморщенную, увядшую головку цветка на полу, мокрую недокуренную сигару, чёрное пятно под ней, и разбросанные по всей комнате надорванные и мятые листки документов, так, словно видел всё это впервые. Глаза у него постепенно становились всё более осмысленными, круглыми и виноватыми.
- Ой... - наконец сказал он и бледные щёки его слегка порозовели. - Простите, г-господин Кацу... Н-не надо В-вам было м-меня поливать. Вы же... Вы же могли пострадать! Меня ведь будили так... Иногда. По утрам. Когда встать после вечерней тренировки не мог... А это... как его там... Ну, чего Вы там меня написать просили... Сами напишете... Когда я уйду... Не знаю я, как это. И... и почерк у меня корявый! Прощайте, господин Кацу...
Тут он повернулся и сделал два неверных шага к окну. Пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился за стол. Похоже, он не совсем ещё оправился от падения и голова у него кружилась.
В коридоре послышался топот бегущих ног и возбуждённые, перекликающиеся голоса. Мальчишка дёрнулся, сделал было ещё один шаг к спасительному окну, но ноги плохо его держали. Господин Кацу в два прыжка очутился рядом, схватил его, лёгкого, за воротник и за пояс хакама и, не успел хитокири опомниться, как очутился под столом, между двумя могучими тумбами.
Звуки приближались. Затем фусума резко отодвинулась и на пороге возник господин Като, начальник караула. За его спиной, в коридоре, министр заметил ещё двоих дежурных охранников.
- Господин министр, у Вас всё в порядке? Мне показалось, кричали...
- Ах, простите, это я... - неловко улыбнулся Кацу Кайсю, стараясь расположиться так, чтобы стоявшие в дверях не видели проёма под столом. - Прохладно нынче. Согреться всё никак не могу, потанцевать немного решил. Увлёкся слегка. Вазочку вот сшиб... Вода, знаете, холодая такая. Почти ледяная...
Начальник караула некоторое время задумчиво взирал на разорённый кабинет, на глупо улыбавшегося важного чиновника в мокрых штанах и сырых таби, на отодвинутые сёдзи, на разрубленую вазочку, качал головой и принюхивался. Затем всё же убрал руку с ножен, натянуто улыбнулся и облегчённо выдохнул:
- Да-а... Холодновато у Вас тут... - К странностям господина Кацу и к его порой совершенно несамурайскому поведению он уже почти привык, а то обстоятельство, что вверенный ему чиновник цел и невредим, похоже, весьма его радовало. В целях временного ослабления бдительности радость эту, пожалуй, стоило бы немного усилить.
- Господин Като, Вы ведь любите крепкий табак? Мне тут гайдзины презентовали... Настоящая гавана... Но для меня это слишком сильное удовольствие... - Глядя на разрушения, начальник караула понимающе кивнул. - Может, Вы... - после пары вежливых отказов и таких же вежливых, но настойчивых просьб злополучная коробка к обоюдному удовольствию перекочевала в руки начальника караула. Затем Кацу Кайсю мягко намекнул, что хотел бы продолжить работу, настоятельно попросил больше его не беспокоить и выпроводил непрерывно кланявшегося, благодарившего и совершенно счастливого господина Като в коридор.
На всякий случай, - сказал на прощание начальник караула, - будьте осторожны. Эти чёртовы патриоты вечно что-то затевают... И говорят, - тут он заговорщически подмигнул, - что убить Вас поручено самому хитокири Баттосаю...
- Хитокири Баттосай? - озадачено спросил министр. - А кто это?
- Эх Вы... - снисходительно улыбнулся господин Като, - на такой должности и ничего не знаете! Патриот это. Из Тёсю. Головорез, каких мало! Страшный! Свирепый!! Громадный!!! Силища - во! Покруче Вашего Идзо, пожалуй, будет(30)! Сёгунских чиновников только так режет! Никакая охрана не спасает!! Пятерых за раз кладёт!!! - Может, господину Кацу и показалось, но в голосе начальника охраны слышалось явное восхищение.
- Пятерых за раз!? И охрана не спасает?! - озабоченно переспросил министр. - Это правда? - Господин Като сообразил, что несколько увлёкся. - Ну-у... это говорят так... - успокоил он встрвоженного чиновника. - К тому же орудует этот тип, в основном, в Киото. Ну а если он всё же явится сюда, - тут глаза его гордо и воинственно сверкнули, а левая рука привычно легла на ножны меча, - Уж мы найдём, чем его встретить! Уж мы Вас обороним!
Спасибо, господин, Като! - облегчённо вздохнул министр. - Я надеюсь на Вас. Хотя... Если он и в самом деле так могуч, то поостеречься, наверное, стоит... - и задвинул фусума.
- Вылезайте, юноша, - вполголоса сказал он, когда шаги стихли.
Мальчишка выбрался из под стола и сел тут же, рядом, в сувари. Его все ещё слегка пошатывало, но движения уже стали уверенней, а цвет лица - вполне обычным.
- Как Вы себя чувствуете? - спросил господин Кацу.
- Голова болит... И... и в животе... нехорошо как-то... - хмуро ответил хитокири. - Что это было? Ну тогда... когда я свалился?
- Обычный обморок, - довольно равнодушно, так, словно всё произошедшее было в порядке вещей, сказал чиновник. - Вы только что отравились. Причём совершенно добровольно. Я же предупрежал Вас, табак - яд. И неслабый. Могли бы просто поверить и не устраивать дурацких экспериментов... Теперь вот расплачивайтесь. - с некоторой долей злорадства заключил он.
- Я умру? - спокойно спросил молодой человек.
- Когда-нибудь непременно. Но сейчас, раз уж Вы очнулись и мы с Вами разговариваем, - вряд ли. Ну голова, наверное, ещё поболит или живот... Рвота, там, может, будет. Или понос... - Мальчишка с беспокойством взглянул на собеседника и отчаянно покраснел. - Может, будет, а может, и нет, - так же равнодушно успокоил его Кацу Кайсю. Достал из стола кружку, насыпал в неё заварки и без всяких церемоний залил её кипятком из чайника. Протянул сидящему. - Выпейте-ка лучше чаю, юноша. Это зелёный, с хризантемой...
- Я... не очень люблю... с хризантемой(31)... - непатриотично пробормотал хитокири. - И... я, наверное, пойду... - не очень уверенно продолжил он и попытался встать, но его снова шатнуло. Он сел.
- Пейте, легче будет... - настоятельно сказал министр. - И посидите ещё немного. - Молодой человек молча кивнул и медленно вытянул из-за пояса длинный меч(32). Положил его, однако, слева от себя. Затем всё так же, сидя на коленях, принял кружку из рук господина Кацу, немного отпил из неё, потом ещё... Взглянул на чиновника. Вид у него был весьма озадаченный.
- Что с Вами, юноша?
- Так странно... Привкуса крови нет...
- Крови?! - удивлённо переспросил господин Кацу.
- Н-неважно. Простите. Забудьте... Вкусный чай, я хотел сказать... Спасибо... - хитокири поставил кружку на татами(33).
- На здоровье... - ответил господин Кацу, садясь напротив него в гостевое кресло. - Может, ещё поговорим? - Мальчишка снова кивнул и приготовился слушать.
- Знаете, юноша, - начал министр, - жаждать приключений и опасностей, испытывать себя, играть в Ёсицунэ, Хаясидзаки Дзинскэ, Оиси Кураноскэ, Сога Горо(34), или даже в этого кошмарного хитокири Баттосая - это так естественно в вашем возрасте! Но в наше смутное время забраться в охраняемое правительственное здание и угрожать кому-то убийством - это уже слишком! А если бы я в самом деле решил, что Вы - убийца? И выдал бы Вас?
- Это н-не игра! Н-неужели Вы не поняли? - с отчаянием в голосе прошептал мальчишка. - Я... я, конечно, н-не очень взрослый, но я - хитокири и у меня - меч и приказ! Я ведь по правде убить Вас пришёл! А Вы... Вы! Неумный человек!!! Меня за шкирку - и под стол! Как котёнка! Прикрываете! Собой заслоняете! А если бы я Вас - в спину?!
Кацу Кайсю снова невольно улыбнулся. "Котёнок ты и есть, - подумал он. - Маленький глупый слепой котёнок. Хоть и хитокири." А вслух сказал:
- Извините, юноша, но у Вас на лице написано, что в спину Вы ни за что не ударите. Тем более того, кто Вас прикрывает. А за воротник Вас взял... Да, это было не очень вежливо. Зато быстро. Мне ужасно не хотелось, чтобы здесь была бойня. Сбежать в Вашем состоянии Вы бы не смогли, а мирная беседа хитокири с охранниками - это нонсенс. Не знаю, что бы они сделали с Вами. Что же касается Вас... Судя по тому, что Вы, не глядя, сотворили с моей вазочкой, Вы очень способный фехтовальщик. А камелия! Вы ведь только ПОСМОТРЕЛИ на неё!
Мальчишка опустил глаза.
- Я не хотел... камелию. Она красивая. Была...
- Да, кстати, юноша, - вдруг спохватился Кацу Кайсю. - Как же Вас всё-таки зовут? На самом деле? Таро? Дзиро? Зачем Вы назвались чужим именем? Ваше собственное, наверняка, звучит гораздо лучше. Может, Вы думали, что имя убийцы поможет Вам убивать? Но ведь имя само по себе не сделает Вас более умелым, свирепым или кровожадным, и вряд ли способно кого-нибудь напугать, тем более что сами-то Вы не очень похожи на того монстра, которого нам тут живописал господин Като.
- Да, описанию господина Като я не очень соответствую. - По лицу молодого человека промелькнула тень печальной улыбки. - Но, как я уже говорил Вам, меня зовут Химура Баттосай. Хитокири Баттосай, если хотите. Наверно, это не самое хорошее имя. Но оно - моё. Это я - головорез. Злобный и кровожадный монстр, о котором с ужасом шечется весь Киото и с которым то и дело обещают расправиться разные охранники...
"Всё-таки хорошо, что я отослал охрану..." - подумал Кацу Кайсю, а вслух с сомнением спросил:
- А скажите мне, злобный и кровожадный, Вам самому всё это всё не кажется странным? Вы - свирепый убийца, у Вас - меч и приказ, перед Вами - жертва, а Вы... Вместо того, чтобы быстро сделать дело и исчезнуть, вступаете в какие-то споры, чего-то разглядываете, проводите какие-то дурацкие опыты... При этом желания убить в Вас не больше, чем в новорождённом котёнке, которого только что до отвала накормили...
Мальчишка молчал. Нахохлившись, сидел он перед господином Кацу и вид у него был грустный.
- Вряд ли Вас смутило отсутствие меча, - продолжал Кацу Кайсю. - Убийство - это ведь не турнир по кэндзюцу, и, если Вы на самом деле убийца, Вы это лучше меня знаете. И моя болтовня о карме вряд ли Вас задела. Вы ещё слишком молоды, и, наверно, ещё не думаете о таких вещах...
- Я... я... думаю... - с трудом выдавил из себя хитокири. Рот его скривился, а глаза влажно заблестели. - Но про карму все говорят... Почти все. Если успевают... Я... я ведь стараюсь чтобы быстро... Чтобы не больно... - Он шмыгнул носом, заморгал и на щеках его показались мокрые дорожки.
- Про карму говорят, про адское пламя, про то, что махая мечом ничего не изменишь, про то, что я сопляк, который ничего не смыслит в жизни... - лихорадочно продолжал мальчишка и дорожки на его щеках становились всё шире и полноводней. - Все всегда так говорят! А Вы... Вы сказали, что земля - шар... Господин Кацу... Может, это неправда всё, может, она и не шар вовсе, я никогда не думал об этом. Может, Вы на самом деле - предатель и продаёте страну гайдзинам или ещё чего там... Может, гайдзины вовсе не такие умные и сильные, как Вы говорите... Не моё это дело - разбираться, я всего лишь исполняю приказ. Но не могли же меня просто так послать! Ведь ни за что не убивают!!! Но я... Я не могу! Не знаю, почему, но не могу!!! - тут он прервался, сердито вытер глаза и нос рукавом, немного отдышался и продолжал, уже более спокойно:
- Я, ведь, когда сюда пришёл, правда, хотел убить. Но здесь никого не было, и лучше, наверное, было бы уйти. Но мы столько готовились к этому, и я не мог всех подвести. Я решил, что подожду немного. Всё равно Вы когда-нибудь придёте. А не один, так ещё кого-нибудь заодно положу. Одним прислужником сёгуна больше, одним меньше...
Вот Вы говорили, что за столом более удачная позиция для засады. Я ведь и хотел там устроиться... Подошёл к столу, а там - книжка эта. С картинками. Глупо, да? Так попасться... - Молодой человек вопросительно взглянул на господина Кацу. Тот не смеялся.
- А потом? - спросил министр.
- А потом появились Вы. Если бы Вы закричали, схватились за меч или бросились бежать, я бы точно, убил. Но Вы... Разве так можно?! Я убийца, у меня задание, а Вы разговариваете со мной так, как будто я ученик Ваш, заниматься к Вам пришёл. Тут я понял, что не смогу, вот так просто, как раньше, взять и убить... Неправильно как-то это будет... Но я служу клану Тёсю, я сообщил Вам, кто я и зачем здесь, и, значит - должен... Иначе - позор. Потеря чести...
Я говорил с Вами обо всех этих гайдзинских вещах, а сам искал, как бы так сделать, чтобы и Вы в живых остались, и от меня это как бы не зависело. Ну, чтобы никто не подумал, что у меня плохая школа.Что я только грозиться могу... А тут эти курительные палочки подвернулись. Вы там что-то про гармонию, про внушение заговорили. И я подумал, что это - выход. Дурацкий, но выход. Я буду дышать, Вы что-нибудь такое скажете, ну, про то что убивать нехорошо и всё такое прочее, потом я сделаю вид, что подействовало, Вы поверите мне, ну, или сделаете вид, что поверили. И мы разойдёмся...
- Значит, Вы хотели сохранить лицо...
- Ну да!!! Трудно Вам было пару слов сказать?! До этого ведь у Вас хорошо получалось! "Зачем Вы здесь, Вы испортите себе карму..." Думаете, приятно было эту гадость вдыхать?! - похоже, мальчишка был искренне обижен.
- Вы уж извините, юноша, но я никак не мог понять, зачем Вы всё это затеяли. Мне казалось, что Вы жаждете узнать научную истину. И что это настолько важно для Вас, что Вы даже здоровьем решили рискнуть. Несмотря на то, что я Вас отговаривал... - господин Кацу разочарованно вздохнул. - А оказалось... Оказалось, Вы всего лишь хотели красиво уйти... Сохранить лицо... И может ли табак на самом деле восстановить мир и гармонию в обществе или хотя бы спасти кому-нибудь жизнь, это Вас совершенно не интересовало...
- Ну да, всего лишь лицо... - печально сказал молодой человек. - Потому, что эту истину я уже знаю... - Брови Кацу Кайсю удивлённо приподнялись.
- Я думаю, - продолжал хитокири, - что если бы табак и вправду был таким волшебным средством, люди давно бы уже знали об этом. И все бы стали им дышать, несмотря на то, что он такой... невкусный. И несмотря на прочие... последствия. И войн бы не было! Потому, что тогда все бы договорились и были бы счастливы! И... и никого не надо было бы убивать!!! - на глаза мальчишки снова навернулись слёзы. Вид у него был до того несчастный, что господину Кацу захотелось хоть как-то его приободрить.
- Кстати, юноша, - сказал он, - а ведь Вы выиграли. Вы действительно нашли вещь, от которой и счастья немного и пользы никакой.
- Я проиграл, - Молодой человек печально усмехнулся и голос его вдруг показался министру безжизненным, равнодушным и отстранённым. - Ваши табачные палочки - гадость жуткая, но господин Като, похоже, был совершенно счастлив, получив их. А насекомые от табака и в самом деле дохнут. Мы с его помощью огород спасали... Но это неважно. Я проиграл. Я получил приказ, и не выполнил. Все эти уловки... Кого я хотел обмануть!? Не выполнить приказ и сохранить лицо... Какая глупость!... Хитокири должен убить. Или умереть. Третьего не дано... А адское пламя... Это, наверное, не очень страшно... Ведь если ад - искупление, там наверное будет легче, чем здесь. Правда? Хитокири с надеждой посмотрел на недоумевающего министра, - Я, наверное, выдержу. Вы не смотрите, что я ...упал. Я ведь очень-очень выносливый! Прощайте, господин Кацу...
Продолжение - в комментариях.
@настроение: Неужели я сделала это? Ф-фух... Наконец-то....
@темы: Rurouni Kenshin, фанфики, бакумацу, hakubaikou
-
-
27.02.2012 в 01:06-
-
27.02.2012 в 14:35и буду ждать
-
-
28.02.2012 в 01:33Только можно пару поправок?
-
-
28.02.2012 в 19:07-
-
28.02.2012 в 19:58-
-
28.02.2012 в 23:37Вы уж мне поверьте на слово. Это СОВЕРШЕННО точно.А не верите, спросите вот здесь
Впрочем, достаточно открыть любую художественную книгу на страницу с диалогами.
-
-
05.02.2013 в 15:39